Ни Рейф, ни Каден, казалось, не замечали, что творится вокруг. Рейф снова прыгнул вперед, но Каден успел отбежать назад, так что Рейф оступился и потерял устойчивость. Каден воспользовался этим, шагнул вперед, сделал подсечку. Рейф зашатался, но устоял, и схватка закипела с новой силой. Каждый старался устоять на ногах и при этом вывести противника из равновесия. Я сжимала руки, чувствуя, что долго не продержусь – следить за их единоборством выше моих сил. Вот в пылу борьбы они сошлись совсем близко, и я заметила, что они шевелят губами. Я не слышала, что было сказано, но глаза Рейфа вспыхнули гневом, а губы Кадена искривила презрительная усмешка.
Словно ощутив внезапный прилив сил, Каден издал воинственный клич и рванулся вперед, сбив Рейфа. Тот упал, но умудрился хватиться за бревно и повис на нем, держась обеими руками. Теперь Кадену оставалось лишь заставить его разжать пальцы. Вместо этого он выпрямился и громко спросил: «Сдаешься, дружище?»
– Скорее сдохну, – прохрипел Рейф.
Каден перевел взгляд с Рейфа на меня. Уж не знаю, что прочитал он на моем лице, но только обернулся снова к Рейфу, изучающее смотрел на него несколько томительных секунд, а потом отступил, освобождая Рейфу пространство на бревне.
– Поднимайся. Покончим с этим достойно. Я хочу увидеть твое лицо в грязи, а не только твои бриджи.
Даже с того места, где я стояла, был виден пот, струящийся по лицу Рейфа. Почему бы ему просто не спрыгнуть? Если он приземлится удачно, то окажется в грязи лишь по колени. Я видела, как он раскачался и зацепился одной ногой за бревно. С трудом он поднялся. Каден стоял в стороне, давая Рейфу возможность твердо встать на ноги.
Сколько еще это может продолжаться? Зрители ревели, выкрикивали что-то, хлопали в ладоши, творили боги знают что – все это сливалось для меня в неясный отдаленный гул. Кожа у Рейфа блестела от пота. Он выдерживал уже третью схватку на ослепительном солнце. Он вытер рукой верхнюю губу, и оба соперника снова встали в боевую стойку. Преимущество было то на стороне Кадена, то на стороне Рейфа. В какой-то момент они остановились, прислонившись друг к другу, тяжело дыша, глядя друг на друга.
– Сдаешься? – снова спросил Каден.
– Скорее сдохну, – повторил Рейф.
Они снова разошлись, но как раз когда Рейф покосился в мою сторону, Каден рванулся из последних сил и широким взмахом ноги ударил Рейфа так, что тот подлетел в воздух. Каден упал на живот и лежал, обняв бревно, когда Рейф вынырнул из грязи прямо под ним. Немного обтерев лицо, Рейф поднял голову.
– Сдаешься? – спросил Каден.
Рейф отдал салют, любезно поклонился, отдавая должное Кадену, но потом весело улыбнулся:
– Скорее сдохну.
Публика взорвалась хохотом, а я облегченно перевела дух, радуясь, что это, наконец, позади.
По крайней мере, я надеялась, что позади.
Я стала пробираться вперед, чтобы подойти к ним, когда они покинут поле схватки. Официальным победителем был признан Каден, но Рейф не без удовольствия указал на брызги грязи, заляпавшие его белоснежную рубашку.
– Видишь, все-таки надо было тебе ее снять, – весело заметил он.
– Надо было, – отозвался Каден, – Но я не ожидал от тебя такого впечатляющего падения.
Оба они отправились на постоялый двор, чтобы вымыться и переодеться, но обещали, что обернутся быстро. Я надеялась, что на этом с грязными играми будет покончено.
Глава тридцать четвертая
Я бродила одна по главной улице, не торопясь, глазея на состязания и игры, сравнивая с тем, как проходили они в Сивике. Некоторые забавы в Терравине были неповторимы – например, ловля живых рыбок голыми руками в фонтане на площади – но и здесь, как в Сивике, все они имели происхождение от древних Выживших. Хотя дева Морриган после долгих скитаний привела их в новую землю изобилия, путь был труден. Многие умерли, и только самые выносливые, ловкие и изобретательные все преодолели, так что в играх отражены были те самые способности, что позволили им выжить – например, умение поймать рыбу, если под рукой нет лески и крючка.
Я подошла к большой огороженной канатами площадке, на которой были расставлены препятствия, сооруженные из бревен и пары телег. Это состязание было посвящено эпизоду из Писания, в котором дева Морриган вслепую проводит Выживших через полное опасностей ущелье, и им помогает вера в ее дар. Участникам завязывали глаза, раскручивали и предлагали пройти из одного конца поля до другого. Давным-давно в Сивике, когда я еще была совсем девчонкой, это испытание было моим самым любимым. Я неизменно выигрывала у братьев, приводя в умиление зрителей – кроме разве что нашей матери. Заинтересовавшись, я стала пробираться к канатам, как вдруг кто-то вырос прямо у меня на пути, так что я ткнулась ему в грудь.
– Кого я вижу! Разрази меня гром, если это не дерзкая девчонка из таверны.
От неожиданности я попятилась и только потом подняла глаза. Перед мной стоял гвардеец, которого я отчитала несколько недель назад в таверне. Похоже, его до сих пор мучила жгучая обида. Он шагнул ко мне, готовый отомстить. А меня снова охватило негодование. Это же солдат армии моего собственного отца! В первый раз с тех пор, как я покинула Сивику, мне захотелось признаться, кто я такая. Смело заявить об этом во всеуслышание и посмотреть, как бледнеет и трясется этот негодяй. Воспользоваться своим положением, чтобы раз и навсегда поставить его на место – но у меня больше не было этого положения. Да и жертвовать новой жизнью из-за такого, как он, я не желала.
Он подошел еще ближе.
– Если вы хотите меня запугать, – хладнокровно заговорила я, – хочу сразу сказать, что ползучие твари мне не страшны.
– Ах ты, грязная маленькая…
Он занес руку для удара, но я оказалась проворней. Он остановился, глядя на нож, появившийся в моей руке.
– Только посмей, тронь меня хоть пальцем. Боюсь, мы оба пожалеем. Это испортит праздник всем людям вокруг, потому что – предупреждаю – я отрежу первое, что попадется под руку, хотя бы даже кое-что совсем ничтожное.
Я выразительно посмотрела на его ширинку.
– Наша встреча может обернуться большой бедой.
Лицо солдафона исказила ярость. Это только раззадорило меня.
– Но не огорчайся, – я приподняла край куртки и вернула кинжал в ножны. – Обещаю, мы еще встретимся на узенькой дорожке, и уж я позабочусь о том, чтобы устранить различие между нами. Ходи с опаской: в следующий раз я застану тебя врасплох.
Мои слова были безрассудны и запальчивы, мною двигали отвращение и то, что среди сотен людей я чувствовала себя в безопасности. Но, безрассудные или нет, мои слова попали в точку и подействовали, как удар сапога под зад, заставив труса поджать хвост.
Злобная гримаса превратилась в натянутую улыбку.
– Что ж, тогда до новой встречи, – выдавил из себя гвардеец, потом кивнул и пошел своей дорогой.
