Глядя ему вслед, я пальцем проверила кинжал под курткой. Теперь я легко могла его достать, даже если прижать мне руки к бокам, к тому же на бедре ножны были не так заметны, по крайней мере, под тонким летним платьем. Мой недруг скрылся в толпе. Оставалось только надеяться, что его срочно отзовут в полк или, если боги справедливы, лошадь разобьет ему голову копытом. Я не знала его имени, но твердо решила рассказать о нем Вальтеру. Может, брат сумеет как-то разыскать и приструнить подлеца.
Несмотря на его зловещую улыбку, намекающую на неприятный для меня исход следующей встречи, я ощущала душевный подъем. Есть вещи, которые обязательно нужно говорить. Я прыснула, вспомнив собственную вспышку, а потом отправилась попытать счастья с повязкой на глазах и не такими опасными препятствиями.
* * *
Колокол Сакристы ударил один раз, отмечая середину часа. Скоро могли вернуться Рейф и Каден, но мне нужно было еще кое-куда заглянуть, и сегодня, пожалуй, случай для этого был самый подходящий.
Я поднялась по ступеням к двери святилища. Между каменными колоннами дети играли в догонялки, а их матери ждали в тени портика, но внутри почти никого не было, ведь вчерашний день был полностью посвящен молитвам – на это я и надеялась. Войдя, я села на скамью в заднем ряду, подождала, пока глаза привыкнут к тусклому свету, и огляделась. На первом ряду сидел какой-то старик. Две старушки сидели рядышком в середине, а в алтаре певчий, преклонив колени, громко возносил благодарственные молитвы богам. Кроме них не было ни души. Даже жрецы, по всей вероятности, отдавали должное праздничным угощениям в городе.
Осенив себя положенными знаками поминовения, я тихонько отошла назад и незаметно проскользнула на темную лестницу. При всех Сакристах имелись архивы, где хранились различные тексты Морригана и других королевств. Жрецы были не только служителями богов, но и учеными книжниками. Однако, по закону королевства, другим людям разрешалось знакомиться с иностранными текстами не раньше, чем они будут одобрены гильдией книжников Сивики, которые удостоверяли их подлинность и оценивали значимость. За всем этим надзирал королевский книжник, стоявший во главе гильдии.
Лестница была узкой и крутой. Я поднималась по ступеням, одной рукой касаясь каменной кладки, и прислушивалась. Когда, наконец, я оказалась в длинном коридоре, там было так тихо, что я окончательно убедилась: Сакриста пуста. Передо мной были дверные проемы, занавешенные тяжелой тканью. За шторами открывались пустые комнатушки, но в конце была широкая двустворчатая дверь.
Здесь. Я вошла.
Большая, но тесно заставленная комната. Библиотека была не такой внушительной, как у книжника в Сивике, но все же достаточно обширной, так что поиски потребовали бы времени. Здесь не было ни мягких ковров, ни роскошных бархатных драпировок, которые поглощали бы звуки, потому я старалась тихо передвигать стулья, на которые забиралась, чтобы дотянуться до верхних полок. Я уже успела просмотреть почти все, не обнаружив ничего любопытного, но под конец наткнулась на небольшой томик размером с мужскую ладонь. «Венданский разговорник и описание обычаев». Что это – уж не руководство ли для жрецов по предсмертным напутствиям для варваров?
Я сдвинула соседние книги на верней полке так, чтобы зазор между ними не бросался в глаза, и полистала книжонку. Она определенно пригодится мне для расшифровки венданской книги, которую я стянула у книжника, но изучение безопаснее продолжить в другом месте. Я расстегнула куртку и засунула книжку за пазуху, под платье – это был самый безопасный, хотя и малоприятный способ вынести ее из Сакристы. Одернув и поправив одежду, я собралась уходить.
– Я и сам дал бы ее вам, Арабелла. Не стоило воровать.
Я так и застыла, спиной к неожиданному собеседнику, не зная, что предпринять. Стоя на стуле, я медленно обернулась и увидела в дверном проеме жреца – того самого, что так внимательно рассматривал меня вчера.
– Теряю хватку, – заметила я. – Раньше я могла пробраться в комнату, взять что захочу и удалиться так, чтобы никто не хватился.
Жрец закивал.
– Да, когда мы не используем свои дары, они нас покидают.
Слово дары тяжело прогрохотало в ушах, мне ясно было, что вкладывает в него жрец. Я упрямо вздернула голову.
– Некоторые дары мне не были даны, а нельзя потерять то, чего не имеешь.
– Тогда вы призваны применять те, которые имеете.
– Вы меня знаете?
Он улыбнулся.
– Я никогда вас не забуду. Я тогда был моложе – один из двенадцати жрецов, которые проводили обряд вашего посвящения. Вы визжали как резаный поросенок.
– Видимо, уже в младенчестве я знала, куда заведет меня посвящение.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Вы знали.
Я посмотрела на него. Черные волосы на висках уже побелила седина, но бодр и активен, по жреческим меркам он был совсем еще молодым. На нем было традиционное черное облачение с белым капюшоном, и все же он совсем не был похож на жреца. Он предложил мне сойти на пол, чтобы продолжить беседу, и направился к двум креслам у круглого витражного окна.
Мы сели, и проникающий из окна розовый с синим свет окрасил нам плечи.
– Какую же книгу вы выбрали? – спросил жрец.
– Отвернитесь.
Он так и сделал, и я извлекла из-под платья томик.
– Вот эту, – сказала я, протягивая книгу ему.
Жрец повернулся.
– Венданская?
– Мне интересен язык. Вам он знаком?
– Всего несколько слов. Я никогда не встречал варваров, но иногда солдаты привозили необычные сувениры: слова, которые нельзя повторить в Сакристе. – Жрец взял из моих рук книгу, перевернул несколько страниц. – Гм. Я и не знал о ней. Видимо, в ней приведены только расхожие фразы – это не учебник венданского языка.
– А другие ваши жрецы – есть среди них кто-то, кто говорит по-вендански?
Он отрицательно покачал головой. Меня это не удивило. Варварский язык был в Морригане чем-то столь же далеким и чуждым, как луна, а внимания ему уделялось и того меньше. Варвары редко попадали в плен, а если это случалось, хранили молчание. Однажды взвод Регана вез на заставу такого пленника, и по словам брата тот за всю дорогу не произнес ни слова. Он был убит при попытке к бегству, и только перед смертью пробормотал что-то непонятное. Слова застряли у Регана в памяти, хоть он и не понимал, что значит эта тарабарщина – Kevgor ena to deos paviam. Реган рассказал, что пленник потряс его тем, что после нескольких дней молчания повторял эту фразу снова и снова, пока, наконец, не затих навсегда.
Жрец протягивал мне книгу.
– Зачем вам потребовалось знать язык далекой страны?
Я положила томик на колени, провела пальцами по тисненой кожаной обложке. Верни то, что украла.
– Давайте просто назовем это разносторонними интересами.
