– Хочу попытать себя в этом, – сказала я подруге и направилась к входу.
Ждать не пришлось, я сразу заняла место рядом с тремя другими участниками – я была единственной девушкой. Перед нами в пятнадцати футах были установлены мишени – большие, размеченные краской древесные спилы. Такие неподвижные мишени я любила особенно. Перед каждым из нас на столах лежало по пять ножей. Я осмотрела их, взвесила на руке, оценивая вес. Все они были тяжелее моего кинжальчика и, конечно же, не так идеально сбалансированы. Ведущий объяснил, что мы все должны метать ножи одновременно, по его команде, пока не будут исчерпаны все пять попыток.
– Возьмите оружие. Приготовьтесь…
Он смотрит.
От этих слов меня словно окатили холодной водой. Я начала вглядываться в толпу за канатами. За мной следили. Я не знала, кто, но это неважно. За мной следили не сотни зевак, окруживших площадку, а только один.
– Бросок!
Я промедлила, но сделала бросок. Мой нож ударился о край мишени и упал на землю. Ножи всех остальных участников вонзились в деревянные круги: один в кору с самого края, второй в наружное белое кольцо, третий в синее. В центральный красный круг не попал никто. Мы едва успели схватить по ножу, как прозвучала команда: «Бросок!»
Мой нож с громким дзынь наискось полоснул по внешнему белому кольцу, но не упал и остался в мишени. Уже лучше, но ножи оказались грубыми и ужасающе тупыми.
Он смотрит. От этих слов по шее побежали мурашки.
– Бросок!
Мой нож пролетел мимо цели, плюхнувшись в грязь позади мишеней. Мое недовольство собой росло. Отвлекли? Это меня не извиняет! Вальтер столько раз говорил мне об этом. Надо учиться противостоять тому, что отвлекает, это только вопрос тренировок. В реальной жизни, если придется метать нож, враг не станет вежливо ждать второй попытки – а попытается тебя разоружить.
Смотрит… смотрит.
Я встала в стойку, зафиксировала плечо и расслабила руку.
– Бросок!
На этот раз нож воткнулся в границу между синим и белым. Оставался последний нож. Я снова посмотрела на толпу. Смотрит. Я чувствовала издевку, насмешливый взгляд, потешающийся над моими жалкими попытками поразить мишень – но не могла разглядеть лицо, то лицо.
Смотришь? Так смотри, подумала я, чувствуя, что закипаю.
Я приподняла подол.
– Бросок!
Мой кинжал рассек воздух так стремительно и чисто, что его путь трудно было проследить. Он вонзился в красный круг, в самый центр. Из двадцати бросков четырех участников это было единственное попадание в красную зону. Озадаченный ведущий еще раз осмотрел мишень и объявил, что дисквалифицирует меня. Но дело того стоило. Я обежала глазами зрителей, стоящих за ограждением, и заметила, как один из них торопливо выбирается из толпы. Тот самый солдат? Или кто-то другой?
С последним броском мне просто повезло. Я это знала, но не знал тот, кто смотрел.
Я подошла к мишени, вытянула из нее свой кинжал с рукоятью, украшенной драгоценностями, и вернула его на место в ножны. Начну тренироваться, как обещала Вальтеру. Больше никаких бросков наудачу.
Глава тридцать пятая
Каден
Коронованный и побежденный,
Язык и меч,
Вместе грянут они внезапно,
Как ослепительные звезды,
сброшенные с небес.
– Песнь Венды
Я ему не верю. Он не простой крестьянин, как утверждает. Слишком уж уверенными, отработанными были его движения тогда, на бревне. Но как он их отрабатывал? И что это за дьявольское отродье, на котором он ездит? Этот конь никак не похож на обычную смирную крестьянскую лошадь. А как легко он взялся за ликвидацию трупа – и проделал это на удивление быстро, как если бы ему и раньше приходилось заниматься подобным. Не вяжется такое с обычным деревенским увальнем, разве что в своей деревне ему приходилось проворачивать темные делишки. Возможно, конечно, что он и крестьянин – но не только.
Я намылил грудь. Его внимание к Лии тоже беспокоило меня. Вчера вечером я слышал, как она закричала, требуя, чтобы он ушел. Берди вдруг завела песню, ее подхватили другие, и остальные слова Лии потонули в шуме, но я слышал достаточно, чтобы понять: девушка хотела, чтобы он оставил ее в покое.
Надо было бы последовать за ними, но Паулина так и вцепилась в меня, не выпуская из-за стола. В первый раз за последние недели я увидел ее без траурного платка. Она выглядела такой хрупкой, беззащитной. Я не смог уйти, да она бы и не позволила.
Я нагнулся, чтобы прополоскать в ручье волосы. Это было второе купание за один день, но после рыбной ловли, метания топоров, добывания огня на скорость с помощью двух палочек и прочих так называемых забав вымыться было просто необходимо – особенно учитывая, что вечером я собирался танцевать с Лией. Я был твердо намерен этого добиться.
У меня не шло из головы то, как она смотрела на меня вчера вечером, гладила меня по плечу. Как бы я хотел, чтобы между нами все сложилось иначе. Может, так оно и будет, хоть на одну ночь.
Глава тридцать шестая
Скучая, я облокотилась о перила на крыльце. Мы дожидались, пока Берди умоется и наденет нарядное платье, чтобы вместе отправиться на ночные гулянья на площади. Позади был долгий день, я все еще переживала случившееся во время метания ножей и странное чувство, что за мной кто-то наблюдает, в момент, когда на меня смотрели сотни глаз. Казалось бы, одной парой меньше, одной больше,…
– Паулина, – помявшись, спросила я, – с тобой так бывает, что ты понимаешь вдруг, что знаешь о чем-то? Просто знаешь?
Подруга долго молчала, будто не слышала вопроса, но потом вдруг подняла голову.
– С тобой так бывает, правда? Помнишь, мы шли мимо кладбища, и ты увидела, что Микаэль мертв.
Я резко выпрямилась.
– Что? Нет. Я…
– Я потом часто это вспоминала. Выражение твоего лица в тот день. Твою просьбу остановиться. Ты видела его смерть.
Я неистово замахала руками.
– Нет. Это другое, – я села рядом с Паулиной. – Я не сиарра. Я не вижу так, как моя мать. Тогда я правда почувствовала что-то неясное, хотя и сильное. В тот день я просто поняла, что что-то случилось.
Паулина обдумала мои слова и пожала плечами.
– Тогда, возможно, это не дар. У меня иногда тоже бывают похожие ощущения. Вообще-то я тоже чувствовала, что с Микаэлем что-то произошло. Что он не приедет. И от этого, кажется, мне еще сильнее хотелось, чтобы открылась дверь таверны и он вошел. Чтобы оказалось, что мои предчувствия неверны.
– Так ты считаешь, что это не дар.
– У твоей матери были видения, – она с виноватым видом опустила глаза. – По крайней мере, раньше.
