— Сорок лет, верно?
— Да, это так. Она на минутку задумалась. — Ты знаешь, ведь слава пришла к отцу недавно. Раньше все было совсем по-другому. Возможно, это помогло. — Некоторое время она смотрела в никуда, потом снова сфокусировала взгляд, но на Мака не взглянула. Вместо этого перевела взгляд на гриль. — И еще, может быть, потому, что он готовит хорошие стейки.
— Полагаю, многие браки продержались на том же гораздо меньше. — Он старался хоть разрядить обстановку.
У нее грустные глаза, как и всегда, когда она говорит об отце. Мак не хотел, чтобы Хоуп Минноу грустила. Вообще никогда.
Глава 11
Ели молча, каждый думал о чем-то своем.
— Это было очень вкусно, — наконец произнесла Хоуп, подняв голову от тарелки.
— Спасибо.
— Должна сказать, ты установил довольно высокую планку.
— Ты еще даже не пробовала мой шоколадный пирог.
— Ты испек пирог?
— Должен же я был что-то сказать в ответ.
Она засмеялась. И вдруг поняла, что уже примерно лет сто не обедала с мужчиной, не получала от этого удовольствия и не смеялась. Чертовски приятное ощущение. Она съела еще немного и отодвинула тарелку.
— Я сыта. Набита битком, если точнее. В колледже мы всегда так говорили.
Гроза приближалась. Хоуп почувствовала ее в воздухе. Сегодня закат не окрашен в прелестные пурпурные или лавандовые тона. Цвет облаков был тяжелым итемным, небо казалось палитрой с серой краской.
— Расскажи мне о колледже, — попросил Мак.
— Я поступила в Нью-Йоркский университет и сразу же влюбилась в стиль жизни большого города. В конце первого года уже работала официанткой в маленьком ресторанчике в Сохо и встречалась с самыми замечательными людьми.
— Бинг упоминал, что ты работала в Метрополитен-музее.
— Работала. Мне хотелось остаться на Манхэттене, а о работе в Метрополитен просто мечтала. Я снимала квартиру вместе с еще одной девочкой, которая работала в том же ресторане. Мередит ходила на занятия в кулинарную школу и была без ума от еды. Плата за квартиру была просто безумна, но вдвоем мы справлялись. Родители Мередит, вероятно, могли бы ей помочь. Отец был каким-то важным адвокатом, а мать — врачом. Но Мередит твердо намеревалась достичь всего сама. Это все было еще до того, как к отцу пришла слава и родители заплатили за мое обучение. А тогда нам было все равно, что у нас мало денег. Мы просто веселились.
— В большом городе есть чем заняться. — Мак поднял бокал. — За Мередит.
Хоуп улыбнулась. Ей было приятно говорить о своей подруге.
— Мередит работала в ресторане, поэтому все выходные была занята. Но в четверг вечером она освобождалась. И почти каждую неделю по четвергам мы устраивали что-то вроде званого ужина. Друзья из колледжа, приятели с работы. Иногда вечеринки были тихими, иногда буйными, с текилой, которая лилась рекой, а соседи стучали нам в дверь. Потом мы стали приглашать соседей.
— Мудрая идея.
— Да. Вот на одной из таких вечеринок я и познакомилась с Уиллсом.
— Тебе не обязательно рассказывать о нем, если это неприятно.
— Странно, я никогда о нем не говорю. Ни с кем. Ну так вот, Уилс пришел на вечеринку с другом. Когда он представился, я вдруг поняла, что уже встречала его много лет назад, причем несколько раз. Моя мама, его мать и Мэйвис принадлежали к одному и тому же сообществу, сестринству в Техасском университете. И сказала, что он тоже живет в Нью-Йорке, моя мама постоянно твердила: «Позвони тому хорошему мальчику Уильяму Бэйлору». Я, конечно, не позвонила ни разу, однако в один прекрасный вечер он вдруг сам возник на пороге моей квартиры.
— И вы начали встречаться?
— Да. Нам было очень весело. Мы встречались четыре месяца, я привезла его к родителям на Рождество. Мой отец и Уиллс как-то сразу поладили, подружились гораздо больше, чем я могла бы надеяться. Одним словом, в течение года Уиллс отказался от своей должности в банке и стал работать с отцом в приходе, который как раз набирал обороты. Некоторое время ездил туда из Нью-Йорка, но через год или около того перебрался в Уэдерби.
— Ты осталась в городе?
— Да. Я продолжала жить с Мередит. С работой все шло очень хорошо, пару раз меня повысили. Потом прошла пара лет, и мама стала намекать, что пора.
Мак промолчал.
— И вот когда Уиллс в свой день рождения, ему исполнилось двадцать девять, попросил меня выйти за него замуж, я сказала «да». Мы поженились через четыре месяца и переехали в дом в Уэдерби, теперь уже я ездила в Нью-Йорк на работу. Первый раз он ударил меня, когда я слишком поздно вернулась.
— Первый раз? Значит, это было больше одного раза? — Голос Мака словно заледенел.
— Да. Когда в этом признаюсь, кажется, что я позволяла вытирать о себя ноги, верно?
Он взял ее за руку, казалось, нежно сжимать ее ладонь — самая естественная вещь на свете.
— Проблема не в тебе, — сказал он.
— Я знаю. Ну, как бы там ни было, я в тот день поехала навестить молодоженов, Мередит и ее мужа они по-прежнему поддерживали традицию наших четверговых званых ужинов. Уиллс знал, что я к ним еду. Я звала его с собой, но он был слишком занят церковными делами. Редкие появления отца на телевидении превратились в еженедельное телешоу, и деньги потекли рекой.
Мак поглаживал ее ладонь, это придало ей силы продолжать.
— Я прекрасно провела время, но, когда приехала домой, почувствовала, что Уиллс в паршивейшем настроении, самом плохом, что приходилось видеть до сих пор. Оказалось, один очень крупный жертвователь сообщил им, что не собирается выполнять свое обещание. Этого жертвователя Уиллс обхаживал и улещивал лично.
Хоуп помолчала. Та ночь стояла перед ее глазами так ясно, словно это было вчера.
— Я хотела, чтобы он переключился со своих мрачных мыслей на что-нибудь веселое, стала показывать ему фотографии с вечерников, я сняла на телефон новую квартиру Мередит. Они с мужем здорово потрудились и очень красиво все сделали. И совсем забыла, что Мередит сфотографировала моим телефоном, как я танцую с мужем ее сестры. Он брал уроки танцев, чтобы сделать сюрприз жене и показывал мне движения.
— Бэйлору не понравились фотографии?
— Я попыталась объяснить, что это муж сестры Мередит, он счастлив в браке, у него двое детей. Он даже слушать не стал, мы поссорились. И все же я была не готова, когда он наотмашь ударил меня по лицу.
Мак сжал кулаки, но на лице ничего не отразилось.
— Это все случилось так быстро, и потом он сразу стал просить прошения. И я, как полная дура, спустила это на тормозах.
— И ты никому не сказала?
— Нет. Ни маме, ни отцу, ни даже Мередит. Мне было стыдно и неловко, звучит дико, но мне тогда казалось, что и я виновата. Я не должна была ехать в город, танцевать с мужем сестры Мередит. В общем, мы больше никогда не упоминали этот случай.
