К крайнему удивлению Ксандера, Лукас держал Элизабет за руку. Заметив его взгляд, Элизабет сделала «страшные глаза»: только не вздумай ничего говорить!
Ксандер пододвинул к кровати кресло и приложил все усилия, развлекая их незначащим разговором и делая вид, что отнюдь не волнуется по поводу руки Лукаса и того факта, что тот, кажется, наконец-то впустил Элизабет в свою жизнь.
Но он не успел об этом поразмыслить, поскольку в палату вошел врач.
— У меня есть и плохие, и хорошие новости, — сказал он по-гречески. — Рука сломана, но перелом не тяжелый.
— Мне надо делать операцию?
— Да, молодой человек.
— Но я хочу домой!
— Если мы сделаем операцию сегодня, то завтра вы сможете отправиться домой.
Элизабет наблюдала за разговором с озадаченным выражением на лице.
— Доктор говорит, что мне будут делать операцию! — несчастным голосом сказал Лукас по-английски.
— Классно! Зато потом у тебя рука будет в гипсе, и все будут на нем рисовать дурацкие картинки!
К еще большему удивлению Ксандера, от этого комментария Лукас повеселел.
Доктор поднял свой планшет:
— Анестезиолог скоро придет, и можно начинать. Все остальные уже готовы, я прошу вас подписать необходимые бумаги.
Для Ксандера было невыносимо сидеть в комнате ожидания, пока Лукаса оперировали. Он, конечно, знал, что это очень простая и рутинная операция, но Лукас выглядел таким маленьким и беззащитным на операционном столе, когда на него надевали маску для анестезии…
Лукас заставил их обоих пообещать, что они никуда не уйдут и будут ждать, пока он проснется. Он не слишком боялся — возможно, благодаря Элизабет, которая его поддерживала и подбадривала. Но теперь, когда мальчика уже с ними не было, стало ясно, что она сама очень переживает.
— Он сказал тебе, что случилось?
— Он прятался.
— Кто, Лукас?
— Да. Его одноклассники стали играть в догонялки, а он не хотел играть и поэтому залез на дерево.
— Хм, а почему он не мог просто отказаться?
— Боялся, что они будут над ним смеяться.
— Это он тебе так сказал?
Она кивнула.
Пришла медсестра и принесла им еще кофе.
— Ты как-то связан с этим местом? — спросила Элизабет.
— Почему ты так решила?
— Ну, в вестибюле висит табличка, на которой написано твое имя.
Ксандер не смог удержаться и расхохотался, несмотря на волнение и усталость.
— Местные жители собирали деньги на постройку больницы, и я добавил недостающую сумму, а еще оплатил оборудование.
Она удивленно посмотрела на него:
— Все оборудование?
Ксандер пожал плечами:
— Диадонус — это мой дом. Моя семья достаточно состоятельна, чтобы позволить себе самую высококвалифицированную медицину, но большинству здешних жителей не настолько повезло.
— А кто-нибудь еще из твоей семьи в этом участвовал?
— Янис и Катерина тоже сделали взнос.
— А ваши родители?
Ксандер приподнял бровь, давая ей понять, что это довольно глупый вопрос:
— Наша семья жила здесь поколениями, и никто никогда не предпринимал усилий, чтобы улучшить условия жизни вокруг. Мы с Янисом решили поступить иначе. Лукас — первый из Тракасов, кто ходит в местную школу, а не занимается с частными учителями. Янис и Катарина хотели, чтобы его друзья жили рядом и не надо было летать в гости на самолете, чтобы поиграть вместе. Мы решили, что вложить средства в место, где ты живешь, — это правильно.
— А как твои родители восприняли новость о том, что Лукас учится в обычной школе?
— Плохо.
Впрочем, к чему было спрашивать. Элизабет встречалась с Мирелой лишь единожды, но могла представить, какое у нее было лицо, когда она узнала, что ее внук учится вместе с обычными детьми. С другой стороны, это показывало, что родители Лукаса в самом деле любят своего сына; оставалось только надеяться, что они смогут достаточно прийти в себя, чтобы заботиться о нем в будущем.
Потому что если нет…
Конечно, Ксандер всегда будет заботиться о нем, как о своем собственном ребенке. Но это не то же самое. Главное — чтобы суд не выиграли Драган и Мирела! Теперь, когда Элизабет сама оказалась внутри этой ситуации, она всей душой была на стороне Ксандера в этом вопросе.
Она так глубоко задумалась, что поначалу даже не заметила, что в комнату снова вошла медсестра. Она с улыбкой что-то заговорила.
Ксандер вскочил на ноги, на его лице читалось облегчение.
— Операция закончилась, Лукас в палате и скоро проснется.
— Все прошло успешно?
— Да, вполне, — кивнул он.
Элизабет с облегчением выдохнула — она и не заметила, что, ожидая его ответа, задержала дыхание.
Ксандер пожелал Лукасу спокойной ночи и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Няня Лукаса сегодня ночевала в соседней с ним комнате, чтобы иметь возможность присматривать за ним ночью.
В коридоре стояла Элизабет.
— Мне надо тебе кое-что сказать, — смущаясь, произнесла она.
Он посмотрел на ее усталое лицо, пытаясь догадаться, из-за чего она так напряжена и взволнована. Они оба ночевали в больнице вместе с Лукасом и большую часть дня провели там же, ожидая, когда его выпишут. Ни он, ни она почти не спали.
— Что случилось?
— Я повредила твою машину. — Она выглядела такой несчастной, что он чуть не рассмеялся.
— И все? Я думал, произошло действительно что-то ужасное. Ты не пострадала? — Он внимательно посмотрел на нее. Она выглядела усталой, но вполне невредимой.
— Нет. Это произошло, когда я ехала назад из больницы.
Сам он приехал туда на другой машине, и обратно Лукас ехал с ним. Задумавшись, он вспомнил, что в какой-то момент потерял Элизабет из виду и ему пришлось возвращаться назад, — но он так был обеспокоен здоровьем Лукаса, что совсем забыл об этом эпизоде.
— Ты врезалась в другую машину?
— Нет. Зато теперь есть свеженькая вмятина на дорожном ограждении, которое идет вдоль моря. Дорога была довольно узкая, и навстречу ехал грузовик. Я посторонилась, чтобы его пропустить, и задела ограждение.
— Главное, что ты цела, а все остальное совершенно не важно.
— Но это же твой Porsche…
— Я уверен, его можно отремонтировать. Или, в крайнем случае, заменить. А вот тебя ничем заменить нельзя.
Несмотря на то, что он пытался…
