— Я не позволю ему выгнать меня из дома! Если я не буду открывать дверь…
— Грейси, этих людей закрытая дверь не остановит. И если они не получат того, что хотят, то не станут долго размышлять, прежде чем причинить тебе боль.
Грейси казалась растерянной и печальной.
— Я даже не знала, что он на такое способен… Роман покачал головой. После встречи с агентом ФБР он сделал несколько телефонных звонков, которые подтвердили, что, несмотря на внешне безупречную репутацию, Дакс далеко не кристально чистый человек. Он связан с коррумпированными чиновниками и бизнесменами и даже с криминальным миром. Правда, никто пока не сумел этого доказать.
— Я не хочу рисковать. Давай собирайся. Мы уезжаем.
Совершенно обессиленная, через час Грейси крепко уснула. Роман накрыл ее одеялом, сел за стол и вернулся к работе. К пяти утра он уже начинал понимать, почему сенатор так торопился забрать у Грейси свои файлы. При их сравнении с официально опубликованными документами сразу же становились заметны существенные разночтения.
Пока Колфилд не получит то, чего хочет, или пока ФБР до него не доберется, Грейси будет в опасности. Но Роман твердо намерен сделать все, чтобы ее защитить. Даже если придется действовать тайно.
Единственный способ все разрешить — это передать злополучные документы ФБР. Быстрее всего было бы просто скопировать файлы, но, к сожалению, Роман мог только просматривать информацию на экране: флешка была заблокирована паролем. Если он хочет доказать вину Колфилда, придется забрать ее у Грейси и отдать агенту Кроссвеллу. Но Роман вынужден будет сделать это за ее спиной. То есть солгать ей.
Совсем как в прошлый раз.
Осознание пронзило его сердце как стрела. Они ведь получили второй шанс. А с другой стороны, как еще защитить ее?
— Доброе утро. — Грейси со встрепанными волосами стояла в дверях его кабинета, завернувшись в одеяло. — Ты что, всю ночь не спал?
Роман кивнул, все еще не зная, как поступить.
— Нашел что‑нибудь?
Он долго размышлял и сейчас наконец принял решение. Решение, которое спасет Грейси — и его самого.
— Ничего, — произнес он. — Я ничего не нашел.
Грейси переспросила в замешательстве:
— Ничего? Точно?
— Точно.
Она глубоко вдохнула и выдохнула:
— Получается, можно отдать ему флешку?
— Не знаю, Грейси. Подожди немного. — Роман выглядел таким же растерянным, как и она сама. — Тут явно что‑то не так, и мне нужно больше времени, чтобы разобраться. Я возьму флешку, а ты на всякий случай оставайся здесь.
— Надолго?
Роман встал, подошел к ней и заключил ее в объятия.
— Я бы и сам хотел это знать.
Это было какое‑то безумие. Грейси рассчитывала, что когда — и если — она переедет к Роману, это станет просто следующим логическим шагом в их отношениях, а не попыткой оградить ее от опасности. Все шло неправильно.
— Я могу поехать к отцу. Его дом — почти как настоящая крепость.
Роман поднял ее подбородок и заглянул ей в глаза:
— Следует ли это понимать так, что ты не хочешь находиться здесь со мной?
— Нет, конечно нет. Просто… я не хочу тебя напрягать.
Он склонился и мягко поцеловал ее, и ее сердце тут же растаяло.
— Ты меня никогда не напрягаешь, Грейси.
Она положила голову ему на грудь и прижалась теснее:
— Возможно, сейчас неподходящее время, но, мне кажется, нам надо кое о чем поговорить.
— Что‑то не так?
— Нет, просто одна мысль не дает покоя.
— Это может подождать, пока я приму душ?
Грейси погладила его по щеке, ощущая под пальцами жесткую щетину.
— Конечно. Может, приготовить завтрак? Или ты хочешь все‑таки поспать?
— На сон нет времени. Но я привык порой не спать ночами, ничего страшного. И завтрак был бы очень кстати. Дай мне пятнадцать минут.
Пока Роман был в душе, Грейси накинула халат и отправилась на кухню. Для холостяка его холодильник и шкафы были довольно впечатляющи: доверху забиты, по большей части здоровой едой. Но Роман всегда за собой следил — регулярно занимался спортом и правильно питался. Хотя у него тоже были свои слабости. Например, яичница с беконом.
Грейси открыла холодильник и нашла упаковку бекона, яйца и пакет апельсинового сока. Достала из шкафчика хлеб с изюмом, который Роман всегда любил есть по утрам. Отыскала необходимую посуду и принялась за работу. Вчера она так и не поужинала, да и теперь у нее не было особого аппетита. Но нужно поесть. Хотя, учитывая, что желудок до сих пор сводит от беспокойства, это будет нелегко. Она вспоминала, как с ней разговаривал Дакс, как угрожал…
Она была уверена, что Роман что‑нибудь найдет в документах. Надеялась, что утро принесет ясность. А все лишь запуталось еще сильнее. Как было бы просто отдать Даксу флешку и покончить с этим неприятным делом, но интуиция подсказывала ей ждать и позволить Роману разобраться. Она доверяла ему и знала, что если кто‑то и может найти ответ, так это он. А если она действительно в опасности, он ее защитит. Несмотря на то, через что они прошли, она никогда не сомневалась в том, что он пожертвовал бы ради нее жизнью.
И все же Грейси раздражало, что ей требуется защита. Все было так непонятно и тревожно. Но она верила, что Роман справится.
Роман вошел на кухню через пятнадцать минут. Он принял душ, гладко побрился и переоделся в черные брюки и кашемировый свитер. Повесив на спинку одного из стульев черный пиджак, он заметил:
— Приятно пахнет.
— Глазунья с беконом, тосты с изюмом и сок. И конечно, кофе. Садись.
Роман присел за стол:
— Так о чем ты хотела поговорить?
Ну вот. Живот Грейси скрутило от волнения. Что, если она раскроет ему свою душу, а он ее отвергнет? Что, если для него это только интрижка? Что, если его устраивает быть свободным?
А что, если нет?
Грейси села напротив него и сделала глубокий вдох, собираясь с силами.
— Последние несколько недель были замечательны… — начала она.
Роман кивнул и улыбнулся, но его взгляд оставался серьезным.
— Согласен.
— Несмотря на то, что произошло между нами раньше, мне кажется, нам удалось снова сблизиться.
— Я тоже так думаю.
Грейси так нервничала, что от запаха еды ее начало тошнить, и она отодвинула от себя тарелку. Ну почему она не может просто это произнести?
— Грейси, я вижу, что тебя что‑то мучает. Что бы это ни было, хорошее или плохое, я хочу, чтобы ты мне сказала. — Роман протянул руку и сжал ее ладонь. — Если, конечно, ты этого хочешь.
