Раскол в стане реформаторов был, разумеется, на руку Чэнь Юню и другим консерваторам. Из всех либералов они больше всего не любили «авантюриста» Ху. А тот, будучи человеком негибким, в открытую платил им тем же. Так, весной 1982 года, инспектируя работу в провинциях, он неоднократно критиковал Чэнь Юня, не задумываясь над тем, что доброхоты тут же передадут его слова по адресу105. И в результате оказался в весьма трудном положении. Через два дня после беседы у Дэна Чэнь Юнь атаковал его на совместном заседании Постоянного комитета Политбюро и Секретариата, открыто обвинив в непонимании «исторического материализма». Казалось, почтенный Чэнь давно готовился к этому выступлению: весь его гнев против либералов, копившийся долгое время, наконец вырвался наружу. Ху Яобан совершенно не ожидал этого и, растерявшись, выступил с самокритикой, после чего Дэн запретил ему вмешиваться в дела Госсовета106.
Выиграв этот раунд борьбы против главного либерала, внутрипартийные консерваторы начали наращивать наступление, перенеся удар на идеологический фронт. Как мы знаем, Дэн был чувствителен ко всему, что в его глазах выглядело как отступление от четырех кардинальных принципов. С марта 1979-го он неизменно выступал за необходимость усиления идейного воспитания масс, а с начала 1980-х стал даже твердить о сочетании реформ и открытости со строительством социалистической духовной культуры. Летом 1983-го Ху Цяому и Дэн Лицюнь (последний за год до того стал заведущим отделом пропаганды ЦК партии) смогли искусно сыграть на этом, убедив Дэна развернуть новую идеологическую кампанию — против так называемого «духовного загрязнения». Они рассказали ему, что еще в марте известный деятель культуры Чжоу Ян в докладе на торжественном заседании, посвященном столетней годовщине со дня смерти Маркса, много рассуждал о гуманизме и отчуждении. (По Марксу, рабочий при капитализме в процессе принудительного труда отчуждает себя от самого труда, от его продукта, от собственной личности и от других людей, поскольку работает не на себя, а на капиталиста.) Чжоу Ян, много переживший в период «культурной революции», не смог удержаться, чтобы не намекнуть на наличие отчуждения и в социалистическом обществе, подчеркнув непреходящее значение гуманного отношения к человеку. Заседание было, кстати, организовано Су Шаочжи, в 1982 году сменившим Юй Гуанъюаня на посту директора Института марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна, а потому присутствовавшие на заседании либералы горячо приветствовали эту идею. Многие же старые консерваторы, как, например, знакомый нам друг Дэна Ван Чжэнь, просто ничего не поняли, а потому сделали вид, что доклад им тоже понравился. Но Ху Цяому и Дэн Лицюнь во всем разобрались хорошо. Они попытались не допустить публикации доклада, однако у них ничего не вышло. Тогда они пришли к Дэну. Тот тоже ничего не понял, но спросил:
— А что такое отчуждение?
Ху Цяому и Дэн Лицюнь не стали вдаваться в подробности, а просто сказали:
— Оно направлено против социализма.
И Дэн возмутился. Он вообще в старости стал раздражителен и слишком авторитарен.
— Литература, искусство и гуманитарные науки не должны заниматься духовным загрязнением, — буркнул он, приказав Ху Цяому подготовить для него текст речи по этому поводу107.
С этой речью Дэн выступил 12 октября 1983 года на 2-м пленуме ЦК компартии. Он метал гром и молнии, критикуя не только членов творческих союзов, но и руководителей идеологического фронта, то есть фактически Ху Яобана. В отличие от Хрущева он, правда, не гнал творческую интеллигенцию из страны и не поносил последними словами, но суть его речи была такой же, что и знаменитых бесед Никиты Сергеевича с писателями за 20 лет до того. Он заявил, что надо бороться как с левым, так и с правым уклоном, обвинив всех, кто этого не делает, в «мягкотелости и беспомощности» и призвав «инженеров человеческих душ» высоко держать знамя марксизма и социализма. При этом напал на «некоторых товарищей», которые, с его точки зрения, дошли до того, что «увлекаются рассуждениями о ценности человека, о гуманизме и так называемом отчуждении». Ведь до чего дошло, возмущался он: «Отдельные произведения рекламируют даже секс»108.
После пленума в стране развернулось настоящее массовое движение борьбы с «духовным загрязнением», под которым понималось распространение «всяческих гнилых, упаднических взглядов буржуазии и других эксплуататорских классов, подогревание настроений недоверия к делу социализма и коммунизма, к руководству Компартии»109. Повсеместно выявляли «поклонников Запада», людей критиковали и снимали с работы не только за либеральные мысли, но и за модную одежду, стильные прически, любовь к зарубежной музыке.
Но тут уж не выдержали все более или менее либеральные реформаторы, в том числе и Чжао, объединившиеся против такого мракобесия. «Еще одна культурная революция почти замаячила на горизонте, — вспоминает Чжао Цзыян. — …И настолько мощная, что угрожала экономической политике и реформе»110. Чжао, Вань Ли и другие руководители Госсовета запретили проведение кампании в деревнях, на промышленных предприятиях и в научно-технических учреждениях, а Главпур Народно-освободительной армии — в войсках. И менее чем через месяц эта кампания сошла на нет. 11 февраля 1984 года Ху Яобан заявил, что хотя Дэн и безусловно прав, что поднял проблему, однако методы реализации его «мудрых указаний» на местах оставляли желать лучшего, так что вся кампания оказалось в итоге неудачной111. «Дэн не был доволен этим выступлением Яобана, хотя и ничего не сказал», — замечает Чжао112.
Кратковременное перемирие реформаторов-либералов закончилось сразу же после завершения кампании. 26 мая 1984 года Чжао написал Дэну частное письмо, в котором дал понять, что не может работать с Ху Яобаном. «Хорошо еще, что вы с товарищем Чэнь Юнем в добром здравии и физически, и духовно!» — восклицал он, прося сделать что-нибудь для того, чтобы руководство партии было стабильным и крепким113. Копию он послал Чэнь Юню.
Дэн ничего не ответил и, вместо того чтобы урегулировать отношения двух наиболее крупных членов своей команды, просто положил письмо под сукно. По-видимому, он стал приходить к мысли о том, что Ху Яобана придется снять на предстоящем в 1987 году XIII съезде компартии.
Между тем реформы продолжали углубляться, а ведущие экономисты все активнее разрабатывали их новые концепции. Кое-кто стал говорить о важности перехода на «двухколейное функционирование экономики», что подразумевало необходимость некоего «взаимопроникновения» плана и рынка, а некоторые даже предлагали более либеральные идеи, например, об органическом соединении планового регулирования, осуществляемого на макроуровне, с рыночным на микроуровне. Высказывалась и мысль о развитии прежде всего не директивного, а направляющего планирования, то есть более мягкого, при котором указывается лишь направление развития114.
Одновременно китайские руководители приглашали ученых и бизнесменов из-за рубежа для того, чтобы выслушивать их точки зрения на проблемы реформ в КНР. Иностранные экономисты, включая представителей Всемирного банка, провели обследования, а затем действительно высказали ценные предложения, в том числе о том, что не надо проводить быструю приватизацию. Выразили они и твердую уверенность, что до конца XX века Китай сможет увеличить годовое производство промышленной и сельскохозяйственной продукции в четыре раза. Последний вывод больше всего порадовал Дэна115.
