РЕФОРМЫ И ДЕМОКРАТИЯ
Увы, с отставкой Дэну пришлось повременить. 1985 год выдался не самым легким, а потому он решил, что уходить на покой ему рано. В самом начале года он опять ощутил опасность, исходившую от творческой интеллигенции. Дело в том, что как раз в то время проходил 4-й съезд Союза писателей Китая, на котором в обход отдела пропаганды ЦК партии, то есть консерватора Дэн Лицюня, были проведены свободные выборы руководства. В результате председателем союза избрали Ба Цзиня, всемирно известного писателя, а вот его заместителем стал либеральный публицист Лю Биньянь. Многие интеллигенты восприняли это как начало глубоких идеологических перемен, тем более что съезд от имени ЦК приветствовал Ху Яобан, а писатели со съездовской трибуны выступали в защиту «свободы творчества»139. Дэн такого своеволия терпеть не мог. Никакого «социализма с человеческим лицом» он, как мы знаем, не принимал, а потому либерализм со свободными выборами и гласностью оставался для него синонимом капитализма.
Второго января он выразил недовольство либералу Ху Яобану, которого считал виновным в том, что произошло, а в марте на Всекитайском совещании по проблемам научно-технической деятельности опять поднял вопрос об идеалах и дисциплине140. После этого стал настойчиво проводить мысль о необходимости непрерывной борьбы с «буржуазной либерализацией». Дэн был убежден: «Развитие идейного течения либерализации подорвет наше дело… У нас одна цель — создать стабильную политическую обстановку… Буржуазная [же] либерализация вызовет смуту внутри нашего общества, сделает его нестабильным, а тогда не удастся строительство»141.
Однако Ху Яобан, казалось, не слышал его и вскоре вновь разозлил, причем на этот раз по-крупному. 10 мая он дал двухчасовое интервью некоему Лу Кэну, гонконгскому журналисту, издателю двухнедельника «Байсин» («Простой народ»). Этот Лу до 1978 года был гражданином КНР, но эмигрировал, не простив режиму свое многолетнее тюремное заключение: его арестовали в 1957-м в ходе борьбы с «правыми».
Когда Дэн ознакомился с интервью, появившимся в печати 1 июня, его просто взорвало. Дело в том, что Лу Кэн на все лады расхваливал Ху Яобана как крупнейшего либерала в руководстве китайской компартии, к тому же называл его будущим вождем. При этом задал провокационный вопрос: «А почему бы Вам [прямо сейчас] не взять на себя работу господина Дэна в Военном совете и не стать Председателем Военного совета, пока он [Дэн] еще в полном здравии?» Иными словами, Лу намекнул на то, что Ху Яобану следовало бы поторопиться и прибрать к рукам всю полноту власти, несмотря на то что «господин Дэн еще не отправился на встречу с Марксом».
Вместо того чтобы осадить зарвавшегося журналиста, Ху попытался сострить: мол, Дэн пользуется таким уважением в армии, что ему требуется всего одна фраза, чтобы его приказ был выполнен, в то время как им с Чжао Цзыяном понадобится пять фраз. Кроме того, добавил, что вообще-то пост Председателя Военного совета не очень обременительный, так что Дэн просто экономит время и его (Ху), и Чжао для того, чтобы они занимались более важными делами. Помимо этого Ху позволил Лу Кэну обсуждать с ним личные и деловые качества Чэнь Юня, Ван Чжэня, Ху Цяому и Дэн Лицюня, невзирая на то что Лу негативно отзывался об этих людях142.
Двадцать восьмого июня Дэн пригласил к себе члена Секретариата Ху Цили, близкого к Ху Яобану человека, попросив того передать генсеку свое неудовольствие. При этом подчеркнул, что Ху Яобан не проявляет твердости в соблюдении четырех кардинальных принципов. Ху Цили, разумеется, тут же сообщил это Ху Яобану, но он опять не отреагировал: наверное, не считал себя виновным.
Тогда Дэн 14 июля вновь пригласил Ху Цили, на этот раз вместе с кандидатом в члены Секретариата Цяо Ши, и уже им обоим с раздражением сказал: «Кое-кто (имелись в виду Лу Кэн и другие «буржуазные либералы». — А. П.) подзуживает Яобана и использует его имя для нападок на нашу внутреннюю и внешнюю политику». Он потребовал, чтобы Ху Яобан больше занимался борьбой с либерализмом, но тот и после этого ничего не предпринял143.
Узнавший об этом Чжао Цзыян, несмотря на трения с Ху Яобаном, посоветовал ему ублажить Дэна, проведя специальное заседание Секретариата по вопросам борьбы с «буржуазной либерализацией». «В то время нельзя было занимать позицию, противную Дэну», — вспоминает Чжао144. Но Ху Яобан не стал этого делать. Ведь, в отличие от Дэна, он, как мы знаем, пытался построить в Китае именно «социализм с человеческим лицом».
Так как же мог Дэн, не определившись с преемником, уходить на пенсию? Ху Яобан теперь явно его не устраивал, и он с нетерпением ждал XIII съезда компартии, чтобы заменить вышедшего из-под контроля генсека на более покладистого.
А пока недовольный Патриарх стал подумывать, не созвать ли XIII съезд на два года раньше. Эта идея, однако, не получила поддержку других руководителей. Вместо съезда решили осенью 1985-го провести Всекитайскую конференцию и два пленума, чтобы радикально обновить весь руководящий состав: и Центральный комитет, и Госсовет, и местные органы. На смену большому числу ветеранов должна была прийти молодежь — люди от 40 до 50 лет. Вопрос о Ху тем не менее Дэн на эти форумы выносить не хотел: отставка генсека — слишком серьезное дело, она могла вызвать ненужные разговоры в обществе, а потому спокойнее было обставить всё на съезде партии, причем изобразить отставку как перевод на другую работу. Дэн склонялся к тому, чтобы сделать Ху Яобана Председателем КНР вместо занимавшего этот пост с 1983 года Ли Сяньняня. Не был он и против того, чтобы Ху Яобан заменил его самого на посту Председателя Военного совета ЦК, но только если Ху уйдет с поста генсека. (Теперь Дэн рассчитывал уйти на пенсию на XIII съезде, осенью 1987-го145. Он действительно хотел это сделать, тем более что у него с середины 1980-х начали проявляться симптомы болезни Паркинсона146.)
Короче говоря, в середине сентября был созван 4-й пленум ЦК партии, на котором 131 ветеран попросился в отставку. Среди этих людей было 64 члена Центрального комитета, 37 членов Центральной комиссии советников и 30 членов Центральной комиссии по проверке дисциплины147. Участники пленума похвалили их за этот поступок и не стали возражать.
А через два дня, выступая на партконференции, Ху Яобан объявил, что на смену ушедшим на пенсию ЦК партии рекомендует избрать в своей состав 56 членов и 34 кандидата, а в состав Центральной комиссии советников и Центральной комиссии по проверке дисциплины — 56 и 33 человека соответственно148. Как и следовало ожидать, все 992 делегата конференции с энтузиазмом за это проголосовали. Дэн был доволен. «На этот раз совсем неплохо прошла работа, — сказал он. — …Целая группа ветеранов… первой упразднила порядок пожизненного пребывания на руководящих постах и тем самым способствовала реформе кадровой системы. Этот факт стоит вписать золотыми буквами в историю нашей партии»149.
Состоявшийся сразу после конференции 5-й пленум ЦК партии избрал шесть новых членов Политбюро, о которых стали говорить как о будущих руководителях третьего поколения (имелось в виду, что поколение Мао и Дэна — первое, а Ху и Чжао — второе). Среди них особенно выделялись 56-летний Ху Цили, бывший секретарь ЦК комсомола, избранный на XII съезде членом Секретариата ЦК партии, и Ли Пэн, 57-летний заместитель Чжао. Оба получили хорошее образование: в конце 1940-х — начале 1950-х Ху Цили учился на физическом и механическом факультетах Пекинского университета, а Ли Пэн — на гидроэнергетическом факультете Московского энергетического института. Ху Цили, как мы знаем, был близок к Ху Яобану (многие в партии рассматривали его как будущего преемника Яобана на посту генсека), а Ли Пэн являлся приемным сыном Чжоу Эньлая и Дэн Инчао и претендовал на должность премьера. Они очень походили друг на друга внешне: и тот и другой — высокие, подтянутые, в больших очках, но Ху Цили был более либерален, нежели Ли Пэн, поддерживавший близкие связи со многими ветеранами-консерваторами.
