Об этом же свидетельствовал и тот факт, что Мао лично поздравил Дэна с избранием в ЦК, пригласив его в Яньань для участия в 1 — м пленуме Центрального комитета седьмого созыва, когда съезд подходил к концу210.
К тому времени Мао уже стал для Дэна воплощением всего наилучшего: великим стратегом, тактиком и теоретиком, мудрым вождем и учителем, ведущим партию от победы к победе!211 Триумф Мао в партии был тогда полным и окончательным. В уставе партии, принятом VII съездом (его представил Лю Шаоци, в 1943 году выдвинутый Мао на вторые позиции в руководстве), говорилось, что «идеи Мао Цзэдуна» являются идеологическими основами Коммунистической партии Китая212.
Кстати, Дэн хорошо понимал, что именно Мао Цзэдун включил его имя в список членов Центрального комитета213, и испытывал по этому поводу огромную радость. Сидя в зале заседаний пленума, украшенном портретами Маркса, Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна и Чжу Дэ, он вместе со всеми горячо аплодировал «великому кормчему», избранному на пленуме Председателем ЦК, Политбюро и Секретариата ЦК. Мао и китайская революция стали для него нераздельны.
ГРОЗА НАД ЧЖУНШАНЕМ
Двадцать пятого августа 1945 года Дэн вылетел из Яньани обратно в Тайхан. Вместе с ним к месту службы возвратились и другие политработники и командиры 18-й армейской группы, участвовавшие в партийных мероприятиях, организованных ЦК, в том числе Лю Бочэн. Самолет и летчиков предоставили американцы, с конца июля 1944 года державшие при штаб-квартире китайской компартии свою миссию связи214.
В то время все союзники Китая испытывали огромную радость в связи с окончанием антияпонской войны: и американцы, вступившие в войну с Японией 7 декабря 1941 года после атаки императорских ВВС на американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор на Гавайях, и русские, объявившие войну Японии 8 августа 1945 года, а затем разгромившие Квантунскую армию в Маньчжурии. И ни правительство США, ни руководство СССР не хотели нового конфликта в Китае. Ведь этот конфликт мог перерасти в третью мировую войну, к которой ни президент США Трумэн, ни Сталин готовы не были215. Трумэн, под нажимом американской общественности, стремился вернуть своих солдат домой как можно скорее, а Сталин искал компромисс в Китае, принимая во внимание монополию США на ядерное оружие. Инициативу Сталина ограничивали и известное Ялтинское секретное соглашение великих держав от 11 февраля 1945 года, и советско-гоминьдановский договор о дружбе и союзе от 14 августа того же года, по которым Советский Союз получал экономические, политические и территориальные концессии на Дальнем Востоке. Вскоре после окончания Второй мировой войны Сталин посоветовал Мао Цзэдуну «прийти к временному соглашению» с Чан Кайши, не желая ради безоговорочной поддержки КПК рисковать тем, что уже получил, оказав помощь США и Китаю в борьбе с Японией216.
Но Мао и Чан не могли договориться. Антагонизм между их партиями был настолько глубок, что новая гражданская война становилась неизбежной. Вооруженные столкновения между войсками Компартии Китая и Гоминьдана случались даже в период войны с Японией — в тылу армий микадо, несмотря на формально существовавший в те годы единый фронт. Что же говорить о послевоенной ситуации!
Новые «трения» между войсками начались уже в середине августа 1945 года в связи с вопросом о том, кому, где и когда принимать капитуляцию Японии. 11 августа, то есть за четыре дня до официального заявления императора Хирохито о прекращении сопротивления, Чжу Дэ издал приказ войскам Компартии Китая о наступлении на всех фронтах — чтобы «быть готовыми принять капитуляцию»217. В ответ генералиссимус Чан приказал коммунистам «оставаться на своих позициях вплоть до получения инструкций»218, а главнокомандующий американскими войсками на тихоокеанском театре военных действий генерал Дуглас Макартур отдал приказ японским армиям, дислоцированным в китайской зоне принятия капитуляции (она охватывала всю территорию Китая и часть Индокитая к северу от 16° северной широты), сдаваться только войскам Чан Кайши219. Однако 16 августа Мао и Чжу направили радиограмму Чану, потребовав «отменить» его приказ и «признать ошибку»220. А вскоре 18-я армейская группа оккупировала крупный город Калган, расположенный в 196 километрах к северо-западу от Бэйпина. На это главнокомандующий сухопутными войсками Китая генерал Хэ Инцинь, ответственный за все вопросы, связанные с капитуляцией, потребовал от японцев (!) вернуть этот город221 и удерживать его до тех пор, пока к нему не подойдут гоминьдановцы
[33].
В общем, семена новой кровопролитной бойни были посеяны, и противники начали лихорадочно готовиться к широкомасштабной войне. И в ней войскам под политическим руководством Дэна суждено было сыграть огромную роль. Ведь они дислоцировались в местах, представлявших собой, по словам любившего выражаться красиво Лю Бочэна, «большие ворота в освобожденные районы Северного Китая, через которые враг должен был наступать в первую очередь»222. («Освобожденными районами» в пропагандистских целях коммунисты называли свои опорные базы в тылу японцев.)
Уже в сентябре — октябре 1945 года 129-я дивизия, накануне переименованная в полевую армию военного района Шаньси — Хэбэй — Шаньдун — Хэнань, провела успешную операцию против гоминьдановских войск, продвигавшихся в Тайхан для принятия японской капитуляции. Эта операция по сути дела и явилась началом гражданской войны223. Спустя много лет Дэн с гордостью вспоминал: «У нас было всего тридцать с небольшим тысяч войска, а если говорить о личном составе, то мы не имели укомплектованных полков. Вооружение — плохое, снарядов — мало. Можно сказать, что [наше] соединение было партизанское… При таких обстоятельствах… было нелегко полностью уничтожить врага»224.
А в это время в Чунцине Мао и Чан Кайши вели непростые переговоры об урегулировании ситуации в целях мирного строительства государства на основе равного положения всех политических организаций. Однако ни тот ни другой не верили в их успех. «Я был вынужден поехать [на встречу с Чаном], поскольку это было настояние Сталина», — говорил позже Мао Цзэдун225. «Гоминьдан никогда не подчинится рыхлому конгломерату партий», — полагал Чан Кайши, севший за стол переговоров под давлением американцев226. В этих условиях победа над гоминьдановцами в октябре 1945-го, одержанная войсками Лю и Дэна, имела для Председателя большое значение. «Мы… давно установили курс — действовать острием против острия, бороться за каждую пядь земли. На этот раз мы и действовали, и боролись, причем отлично действовали и отлично боролись», — радовался Мао227. Ведь чем больше было таких побед, тем скорее Сталин мог изменить свою осторожную позицию в китайском вопросе, дав главе Компартии Китая «добро» на войну.
