А в это время в Шанхае обстановка становилась все хуже. С такими испытаниями, как в 1931 году, центральный аппарат партии еще не сталкивался. После отъезда Мифа в Москву (он уехал в апреле) на Политбюро ЦК и Дальбюро Коминтерна обрушилась серия тяжелых ударов. Провокация следовала за провокацией, провал — за провалом. Особенно критическое положение сложилось в конце апреля в связи с арестом кандидата в члены Политбюро Гу Шуньчжана, заведовавшего секретным (он же специальный) сектором ЦК. В функции его департамента, созданного по решению VI съезда, входила организация красного террора в контролировавшихся гоминьдановским правительством городах. Гу Шуньчжан, воспитанник советских органов ОГПУ, непосредственно отвечал за ликвидацию провокаторов, предателей и прочих врагов КПК, приговариваемых ЦК к смерти. Занимался его сектор и шпионажем, а также охраной высшего партийного руководства. Арестовали Гу 24 апреля в Ханькоу, куда он приехал, чтобы подготовить покушение на находившегося там Чан Кайши. В одном из городских парков его опознал провокатор: Гу давал там представления под видом бродячего фокусника по имени Ли Мин (до вступления в КПК он занимался в Шанхае этим искусством). Испугавшись расстрела, этот профессиональный убийца с манерами шанхайского плейбоя47 предпочел «потерять лицо». Более того, выдал полиции все адреса и явки Политбюро ЦК, цзянсуского и хубэйского комитетов партии. В результате в мае — июле были арестовано более трех тысяч китайских коммунистов, многие из которых — расстреляны. Жертвой его предательства стал даже Генеральный секретарь ЦК Сян Чжунфа, который, в свою очередь, не выдержав пыток, дал показания. Это, правда, не спасло ему жизнь: человека такой величины, даже сломленного, гоминьдановцы предпочли казнить.
Месть коммунистов Гу Шуньчжану была страшной. Не будучи в силах покарать самого предателя (после ареста его перевезли в Нанкин, где он находился под усиленной охраной), они вырезали почти всю его многочисленную семью, включая жену, тестя и тещу. По одним данным — семнадцать, по другим — более тридцати человек. Не пожалели даже жившую в семье Гу престарелую няню. Чудовищный по своей жестокости приказ отдал Чжоу Эньлай, который еще недавно обвинял Мао и его «бандитов» в «бесцельных и беспорядочных погромах и убийствах»48. После ареста Гу Шуньчжана Чжоу на какое-то время встал во главе вновь образованного Комитета по спецработе при ЦК КПК, объединившего спецсектор и все прочие секретные службы. Посланная им на «дело» пятерка карателей пощадила только двенадцатилетнего сына изменника: убить ребенка у них не хватило духа
[58]. Что же касается самого Гу Шуньчжана, то он нашел свой конец в декабре 1934 года. Заподозрив этого разложившегося человека в двойной игре, гоминьдановцы сами казнили его.
В связи с его предательством за решеткой в начале июня оказались и двое работников ИККИ — курьер Коминтерна Жозеф Дюкруа (он же Серж Лефранк и Дюпон) и вьетнамский коммунист Нгуен Ай Куок (Нгуен Патриот, он же Нгуен Тат Тхань, настоящее имя — Нгуен Шинь Сунг, позже станет известен под псевдонимом Хо Ши Мин). Первый из них был задержан в Сингапуре, второй — в Гонконге. Наконец, в середине июня шанхайская муниципальная полиция арестовала двоих ключевых работников Дальбюро — сотрудников Отдела международной связи (ОМС) ИККИ супругов Якова Матвеевича Рудника и Татьяну Николаевну Моисеенко-Великую. Вместе с трехгодовалым сыном Дмитрием (Джимми) они жили в Шанхае под видом супружеской четы Нуленсов. Именно через них Коминтерн снабжал ЦК КПК и Дальбюро деньгами, поступавшими на счета подставной компании «Метрополитэн трэйдинг Ко», зарегистрированной в Шанхае в апреле 1928 года агентом ОМС Александром Альбрехтом. Их арест, таким образом, подорвал финансовое обеспечение партии и комсомола, городские организации которых в основном по-прежнему опирались на коминтерновские дотации: с августа 1930-го по май 1931 года ИККИ ежемесячно выплачивал ЦК КПК более 25 тысяч золотых долларов США49. (По сравнению с 1929 годом сумма ежемесячных выплат возросла на пять тысяч.)
Через какое-то время Коминтерн нашел, конечно, возможность возобновить поставки валюты: с сентября по декабрь 1931 года, то есть за четыре месяца, одна партийная организация Шанхая получила из Москвы 10 тысяч 300 американских долларов50. В целом же до конца года только прямые выплаты ИККИ китайской компартии составили более миллиона юаней51. Но «белый» террор почти полностью парализовал работу Дальбюро, которое в середине лета 1931 года ограничило свою деятельность. После этого, где-то в середине сентября, ввиду опасности новых провалов главный представитель Москвы Игнатий Рыльский (Остин, Аустен, Аустин, Бигман, Пауль, Пол, Шоу, настоящая фамилия — Любенецкий) принял решение вновь реорганизовать руководство китайской компартии. К тому времени большинство членов Политбюро находились уже вне Шанхая: кто-то томился в тюрьме, кто-то вел подпольную работу на севере. Чжан Готао с начала апреля находился в советском районе, расположенном на стыке провинций Хубэй — Хэнань — Аньхой, к северу от Ухани. Он возглавлял в тех местах местное бюро ЦК, то есть фактически являлся там полновластным хозяином. Еще один член Политбюро, бывший моряк Чэнь Юй, с июня 1931 года под псевдонимом Полевой представлял КПК в ИККИ. Опасаясь ареста, всеми правдами и неправдами из Китая в Москву стремился уехать Чэнь Шаоюй. Чжоу Эньлай вспоминает: «Представитель ИККИ категорически предложил членам ЦК не показываться на улицу, не встречаться ни с кем, что означало прекратить работу. Для руководства работой по указанию представителя ИККИ было решено сформировать временный ЦК в Шанхае, в состав которого вошли: Лу Футань (член Политбюро), Чэнь Юнь (член ЦК) и Кон Син [он же Кан Шэн, настоящее имя — Чжан Цзункэ] (член Ревизионной комиссии), Бо Гу, Ло Фу [ученик Мифа, русский псевдоним — Иван Николаевич Измайлов, настоящее имя — Чжан Вэньтянь] и Ли Чжушэн [тоже студент Мифа, русский псевдоним — Славин], последние трое не были членами ЦК. Распределение работы среди них было следующее: Бо Гу— политическое руководство, Ли Чжушэн — оргбюро… Ло Фу — зав. Агитпропом, Лу Футань — руководство Всекитайской конфедерацией труда, Кон Син и Чэнь Юнь руководили работой Особого отдела ЦК [то есть Комитета по спецработе при ЦК КПК] и Кон Син по совместительству был председателем комиссии по работе среди рабочих»52.
После создания Временного ЦК (точнее Временного политбюро ЦК или Политбюро Временного ЦК
[59]) в конце сентября 1931 года Чэнь Шаоюй с женой быстро выехал в Москву, где этот «птенец Мифа» возглавил новую делегацию КПК. На этот раз для работы в ИККИ он взял себе новый псевдоним, под которым останется известен в истории китайской компартии и Коминтерна, — Ван Мин. Через некоторое время, в начале декабря, Шанхай под видом священника покинул и Чжоу Эньлай, направившийся к Мао, на юг Цзянси, где, наконец, возглавил Бюро ЦК53.
