Завершение коллективизации имело драматические последствия и для страны. Мао Цзэдун и вся партия сделались заложниками невыполнимых обещаний зажиточной жизни, с помощью которых крестьян и других тружеников вовлекли в кооперативы. Не получив обещанного, многие крестьяне начали выражать недовольство113. Сам Мао спустя два года, оглядываясь назад, признал, что кооперирование не разрешило противоречия между КПК и «огромной массой промежуточных элементов»114. По данным же советских экспертов, социальная напряженность, которая начала накапливаться после введения хлебной монополии, наоборот, усилилась. «Сельскохозяйственная коллективизация [Китая] встретила противодействие крестьян»115, — заключили советские экономисты в начале 1957 года. Волнения возникли среди членов вновь созданных кооперативов. Но Мао был убежден, что без мук построить «светлое будущее» нельзя. «Мы, увы, весьма немилосердны! — говорил он. — Марксизм действительно как-то безжалостен, в нем не очень-то много милосердия, ведь он ратует за вымирание и империализма, и феодализма, и капитализма, а также и мелкого производства… Наша цель в том и заключается, чтобы капитализм вымер, чтобы он перевелся на земном шаре, отошел в прошлое. Все исторически возникающее рано или поздно исчезает»116.
Масштабы крестьянского сопротивления, однако, не шли ни в какое сравнение с тем, что имело место во время коллективизации в Советском Союзе. В целом социализм пришел в китайскую деревню достаточно мирно.
Одновременно в 1955–1956 годах КПК по инициативе Мао Цзэдуна осуществила крупномасштабные социалистические преобразования промышленности и торговли. Эти реформы явились продолжением предыдущих мероприятий 1951–1952 годов, направленных против городской буржуазии (борьба с «тремя» и «пятью» злоупотреблениями). В 1953–1954 годах КПК установила государственный контроль за продажей всех важнейших предметов потребления, резко ограничив сферы рыночной экономики. Государственные промышленные и торговые компании начали вытеснять частные. В своей политике коммунисты использовали различные так называемые «низшие формы» госкапитализма. В определенной степени они повторяли то, что уже проделывал гоминьдановский режим в 1930—1940-е годы. Речь идет о скупке государством продукции частных предприятий, государственных заказах частным предприятиям с принудительной поставкой сырья по фиксированным ценам и т. п. В 1955 году государство поставило под свой контроль около 80 процентов мелких и средних предприятий. Что касается крупных предприятий (более 500 рабочих и служащих), то они через государственные паевые (акционерные) вложения капитала превращались в смешанные государственно-частные предприятия. К середине 1956 года частная собственность была уничтожена в масштабах всей страны117. Мао расценил это как победу социалистической революции в сфере экономики, досрочное выполнение заданий генеральной линии партии; он в то время считал, что генеральная линия была как раз и направлена на разрешение вопроса о собственности118.
В итоге КПК радикально изменила китайское общество в исторически кратчайшие сроки. Тактика этих преобразований в городах, как и в деревне, оказалась достаточно эффективной и не встретила особенно большой оппозиции со стороны зажиточной части населения. Сопротивление буржуазии было ослаблено решением китайского правительства «выкупить» частную индустриальную собственность. 29 октября 1955 года Мао предложил китайским капиталистам значительные денежные компенсации, полную занятость, а также высокий социальный статус в обмен на обещание не саботировать социалистические реформы. Капиталисты должны были добровольно уступить свою собственность государству119. Последующее решение правительства устанавливало, что им будет в течение 7 лет выплачиваться 5 процентов годовых120. (Фактически выплаты продолжались даже более длительный срок — до 1966 года.)
Настоящее сопротивление политике КПК оказали, как это ни покажется странным, представители другого социального слоя — рабочего класса. Это, разумеется, было весьма неожиданно для правящей партии, заявлявшей о своей приверженности делу пролетариата. Социалистические преобразования привели к ухудшению материального положения рабочих. Последние потеряли ряд привилегий, которые имели, осуществляя контроль над предпринимателями. Система рабочего контроля была введена на частных предприятиях сразу же после победы коммунистов в 1949 году и на самом деле защищала интересы рабочих. Замена органов рабочего контроля государственными профсоюзами, имевшая место после завершения социализации, привела к понижению уровня жизни работников физического труда. Профессиональные союзы, управляемые государством, защищали правительство, а не рабочих. Последние начали выражать недовольство путем забастовок, которые местные власти смогли подавить с большим трудом. По официальным данным, с августа 1956-го по январь 1957 года в стране произошло свыше 10 тысяч крупных и мелких рабочих стачек и более 10 тысяч забастовок студентов и учащихся121. Судя по доступным китайским архивным материалам, рабочие бывших частных компаний в Шанхае были особенно агрессивны. Весной 1957 года «большие беспорядки» в Шанхае охватили 587 предприятий, на которых было занято около 30 тысяч рабочих; менее серьезные волнения произошли на более чем 700 заводах и фабриках. Около 90 процентов инцидентов имели место на вновь социализированных предприятиях122. К концу 1956 года в результате ускоренного промышленного строительства и форсированных социалистических преобразований китайская экономика начала испытывать некоторые экономические трудности, связанные с недостатком сырья, электроэнергии и квалифицированной рабочей силы.
РАСКРЕПОЩЕНИЕ СОЗНАНИЯ
В 1956 году еще одно событие глубоко потрясло Китай, да и весь мир. Новость пришла из Москвы. 25 февраля на закрытом заседании XX съезда Коммунистической партии Советского Союза Хрущев сделал доклад, осуждающий культ личности Сталина. Покойный диктатор был обвинен в бесчисленных преступлениях, включая уничтожение миллионов честных советских граждан. Хрущев заявил, что Сталин допустил серьезные ошибки в начальный период Великой Отечественной войны, нарушил принципы коллективного руководства и создал личную диктатуру. Он говорил о просчетах Сталина в национальной и крестьянской политике, а также в международных отношениях СССР. Ничего не было сказано о сталинском недоверии к Мао Цзэдуну; однако Хрущев говорил об ошибках Сталина в отношениях с Тито123.
Мао на съезде не было. КПК представлял Чжу Дэ, и именно он первым по телефону сообщил Председателю «потрясающую новость». Мао был ошеломлен. Ведь от имени ЦК китайской компартии он послал приветственное письмо XX съезду, в котором, как всегда, пел хвалу покойному Сталину. В послании говорилось о «непобедимости Коммунистической партии Советского Союза, созданной Лениным и выпестованной Сталиным»124. Не менее смущен был и «старина Чжу», огласивший это письмо с трибуны съезда под бурные овации зала. Складывалось впечатление, что Хрущев не заботился о том, как его речь будет воспринята в коммунистическом мире. Ему просто хотелось решить свои проблемы. Иными словами, осуждая сталинизм, новый советский лидер сам вел себя по-сталински, абсолютно не сомневаясь, что сателлиты Москвы «скушают» все, что выйдет из Кремля125. Они же «проглотили» немыслимый пакт Молотова — Рибентропа в 1939 году, полностью изменив свое отношение к гитлеровской Германии! Примут и осуждение Сталина!
