Кейт покосилась на отца.
— Да, я ему сказал.
— Пока ждем, можем взглянуть на слова клятвы. Конечно, мы сошлись на урезанной версии, и все же я хочу показать тебе весь текст, чтобы ты знала, в чем именно клянешься.
Он провел их по узкому коридору в маленькую комнатку, заваленную книгами. Книги были повсюду: стояли на полках, лежали стопками на столе и двух складных стульях и даже на полу. Вращающееся кресло было свободно, но дядя Терон решил, что одному сидеть невежливо, и все трое остались стоять. Он присел на краешек стола, взял книгу и открыл страничку с загнутым углом.
— Так, начало, — проговорил он, водя пальцем по строчкам. — Возлюбленные братья и сестры… Против этого, думаю, ты не возражаешь?
— Нет, пусть будет.
— Следует ли мне спрашивать: кто отдает эту женщину в жены?…
Доктор Баттиста набрал воздуха, чтобы ответить, но Кейт вскрикнула: "Нет!", поэтому не узнала, что он собирался сказать.
— Думаю, мы обойдемся без обещания подчиняться — хе-хе, зная тебя, Кейт. Честно говоря, в наши дни мало кто в этом клянется. Сразу перейдем к "В радости и в горе". Радость и горе оставляем?
— Пожалуй, — согласилась Кейт.
Как мило, что он так уступчив, подумала она.
— Вы даже не представляете, чего избегают в своих клятвах современные брачующиеся, — сказал дядюшка Терон, закрывая книгу. — А что за клятвы собственного сочинения они дают! К примеру: "Клянусь не говорить более пяти минут в день о том, какие милые штуки выделывает наш песик".
— Быть не может! — воскликнула Кейт.
— Увы, еще как может.
Вот бы попросить Петра поклясться в том, что он перестанет говорить поговорками.
— Как насчет фотографий? — спросил доктор Баттиста.
— А что насчет фотографий? — не понял дядя Терон.
— Можно сделать несколько снимков? Ну, во время клятвы?
— Думаю, да, — ответил пастор. — Только она будет очень короткой.
— Ничего страшного. Хочу, так сказать, задокументировать. Сфотографируешь нас вчетвером после церемонии?
— Конечно, — кивнул дядя Терон и посмотрел на часы. — Ну, теперь дело за женихом.
Было уже одиннадцать двадцать, Кейт только что сверилась со своими часами. Договаривались на одиннадцать. Доктор Баттиста уверенно заявил:
— Он придет.
— Разрешение на брак у него?
— У меня. — Доктор Баттиста извлек документ из внутреннего кармана и передал дяде Терону. — И тогда в понедельник приступим к оформлению гринкарты.
— Что ж, давайте пройдем в храм, ждать там гораздо удобнее.
— Прежде чем подать заявление на гражданство, им нужно расписаться, — сказал доктор Баттиста. — Ясное дело, брак должен быть свершившимся фактом.
— Вы знакомы с мисс Бруд? — спросил дядя Терон, останавливаясь в дверях дальше по коридору. В комнатке за письменным столом сидела бледная женщина слегка за сорок. Она подняла голову и улыбнулась. — Иногда мисс Бруд проводит здесь семь дней в неделю, и это работа по совместительству. Авис, это моя племянница Кейт, которая сегодня выходит замуж, ее сестра Белочка и мой шурин, Луис Баттиста.
— Поздравляю, — сказала мисс Бруд, вставая. Отчего-то она густо покраснела. Она была из тех стеснительных особ, которые краснеют буквально до слез.
— Расскажи, почему тебя назвали Авис, — попросил дядюшка Терон и, не дожидаясь ее ответа, принялся рассказывать сам. — Представляете, она родилась во взятой напрокат машине! Ее нарекли в честь прокатной компании.
— Ах, ваше преподобие! — звонко рассмеялась она. — Вряд ли им это интересно.
— Роды случились неожиданно, — пояснил дядя Терон. — То есть неожиданно быстро. Конечно, мать знала, что должна родить.
— Разумеется! Только она не собиралась рожать меня в машине, — уточнила мисс Бруд.
— Слава богу, что компания называлась не "Герц", — заметил доктор Баттиста.
Мисс Бруд снова звонко рассмеялась, не спуская глаз с дяди Терона, и смущенно потеребила нитку белых стеклянных бус.
— Что ж, нам пора… — сказал дядя Терон.
Все еще улыбаясь, мисс Бруд опустилась на стул и расправила юбку. Дядюшка Терон повел их дальше по коридору.
Церковь, в которой Кейт приходилось бывать на рождественских и пасхальных службах в незапамятные времена, выглядела довольно современно: бежевый ковролин, простые чистые окна, светлые деревянные скамьи.
— Вы пока присядьте, — предложил дядя Терон, — а я вернусь в кабинет и подожду Пиотра.
Кейт боялась, что они не услышат стука в заднюю дверь, поэтому предложению дяди обрадовалась. К тому же, оставшись втроем, им не обязательно поддерживать светскую беседу. Можно просто посидеть и помолчать.
Она вслушивалась в удаляющиеся дядины шаги и гадала, остановится ли он перед кабинетом мисс Бруд. Нет, он поспешно прошел мимо.
— В этой церкви я обвенчался с вашей матерью, — сказал доктор Баттиста.
Кейт поразилась. Ей в голову не приходило спросить отца о месте венчания.
— Правда, папа? — спросила Белочка. — У вас была большая шикарная свадьба с подружками невесты?
— О да! Ваша мать решила непременно устроить чертов балаган. Терон тогда только стал помощником пастора, поэтому выбора не было — совершить обряд должен был именно он. Моя сестра приехала из самого Массачусетса и привезла бабушку. Здоровье у нее уже было неважное, но куда там! "Твоя семья непременно обязана присутствовать" и "Неужели у тебя нет друзей? Или коллег?" Помню, в качестве шафера пришлось позвать моего постдокторанта.
Доктор Баттиста встал и принялся расхаживать по центральному проходу; сидение на одном месте его всегда нервировало. Кафедра проповедника была сделана из того же светлого дерева, что и скамьи. На ней лежала огромная открытая книга, предположительно Библия, с красными закладками, неподалеку находился невысокий деревянный алтарь, в центре которого на салфетке стояла ваза с белыми тюльпанами. Кейт попыталась представить свою мать в качестве невесты, стоящую рядом с их молодым отцом, однако перед глазами возник другой образ: безвольная калека в длинном белом платье с лысым и сутулым доктором Баттиста, постоянно поглядывающим на часы.
Белочке пришла эсээмэска, судя по характерному звуку. Она вытащила телефон из сумочки, прочла сообщение и хихикнула.
Отец остановился возле кафедры и взял листок с полочки для церковных гимнов. Изучив его с двух сторон, он положил лист обратно и снова принялся мерить шагами проход.
— Надеюсь, в лаборатории ничего не случилось, — озабоченно бросил он Кейт, проходя мимо.
— Да что там может случиться? — спросила она.
Ей действительно хотелось знать, потому что любое происшествие было куда лучше, чем факт, что Петр счел ее слишком неприятной особой, невзирая на все выгоды брака с американкой. Она представила, как Петр говорит: "Оно того не стоило. Невозможная девица! Никаких манер".
