«Отцы и дети»
«Конфликт поколений» присущ не только новой истории. Старшие поколения всегда не довольны младшими, а те отвечают взаимностью. Подростково-молодежному возрасту присуща повышенная активность, проявляющаяся как в негативных (преступность, наркотизм, пьянство, сексуальные девиации), так и в позитивных (творчество) девиациях. Дети, подростки, молодые люди обладают высокой энергетикой, стремлением «открыть» или сделать что-то новое, ранее неизвестное, самоутвердиться в инновационной деятельности. Формы, методы самоутверждения далеко не всегда бывают законопослушными («комплекс Герострата»). В обществе постмодерна, когда резко возросла динамика происходящих изменений («ускорение времени»), этот разрыв поколений становится все глубже. Мир подростков мало доступен взрослым.
Между тем, взрослые, предъявляя повышенные требования к подрастающему поколению, сами нередко ведут себя не лучшим образом: детская безнадзорность, заброшенность, прямое насилие над детьми и подростками со стороны взрослых, включая их родителей, родственников, учителей
[413]. Так, в 2013 году следственными органами Следственного комитета России были расследованы свыше 17 тыс. преступлений, совершенных в отношении несовершеннолетних (что на 3 тыс. больше чем в 2012 году). Из них 593 убийства, свыше 1,5 тыс. изнасилований и 4,5 тыс. насильственных действий сексуального характера. Потерпевшими от преступных посягательств признаны 208 детей, находящихся в детских домах и школах-интернатах
[414]. И это далеко не полный список преступлений против подростков. Справедливости ради следует заметить, что такая ситуация присуща многим государствам. Так, за последние десять лет более 20 тысяч американских детей погибли у себя дома, став жертвами родственников.
Состояние и динамика преступности несовершеннолетних
Поскольку преступность – наиболее опасное проявление девиан-тности, остановимся, прежде всего, на нем. Основные показатели состояния и динамики зарегистрированных преступлений несовершеннолетних в России представлены в Табл. 1.
Таблица. 1. Основные показатели преступности несовершеннолетних в РФ (1990-2015)
[415]
Как видно, существует устойчивая тенденция сокращения всех показателей преступности несовершеннолетних с 1990-х годов.
К 2012-2013 гг. сократилась до минимума и доля преступлений несовершеннолетних или с их участием в общем количестве отдельных видов преступлений: убийств (с 7,9 % в 2003 г. до 2,8 %), причинения тяжкого вреда здоровью (с 9,7 % в 2003 г. до 2,7 %), изнасилований (с 32,6 % в 1987 г. до 8,1 %), краж (с 42,2 % в 1989 г. до 11-12 %), грабежей (с 38,7 % в 1989 г. до 12,6 %), разбойных нападений (с 21,7 % в 1993 г. до 8,3 %), преступлений, связанных с наркотиками (с 9,8 % в 1989 г. до 2 %). Это может отчасти объясняться правоприменительной практикой (повышенная латентность, более либеральное отношение к несовершеннолетним и т. п.), изменением демографической структуры населения, но важно другое: общая тенденция снижения объема и уровня преступности в России и во всем мире и особая «роль» подростков и молодежи в этом процессе.
С конца 1990-х – начала 2000-х годов происходит сокращение количества и уровня (на 100 тыс. населения) преступлений во всем мире – во всех странах Европы, Азии, Африки, Австралии, Северной и Южной Америки
[416]. Наиболее ярко это проявляется в динамике уровня убийств – как наиболее опасного и наименее латентного преступления. Уровень убийств сократился к 2013 г. в Австралии с 1,8 в 1999 г. до 1,1; в Аргентине с 9,2 в 2002 г. до 5,5; в Германии с 1,2 в 2002 г. до 0,8; в Израиле с 3,6 в 2002 г. до 1,8; в Колумбии с 70,2 в 2002 г. до 30,8; в США с 6,2 в 1998 г. до 4,7; в Швейцарии с 1,2 в 2002 г. до 0,6; в Южной Африке с 57,7 в 1998 г. до 30,9; в Японии с 0,6 в 1998 г. до 0,3. В России к 2014 г. уровень преступности снизился с 2700,7 в 2006 г. до 1500,4; уровень убийств с 23,1 в 2001 г. до 8,2; уровень грабежей с 242,2 в 2005 г. до 53,2; уровень разбойных нападений с 44,8 в 2005 г. до 9,8.
И перед мировой криминологией встал вопрос: чем объясняется это неожиданное общемировое сокращение объема и уровня преступности. Назову несколько гипотез, существующих в современной криминологии.
Во-первых, преступность, как сложное социальное явление, развивается по своим собственным законам, не очень оглядываясь на полицию и уголовную юстицию, и, как большинство социальных процессов, – волнообразно
[417] (напомню, что с начала 1950-х – до конца 1990-х преступность росла во всем мире).
Во-вторых, большую часть зарегистрированной преступности составляет «уличная преступность» (street crime) – преступления против жизни, здоровья, половой неприкосновенности, собственности. «Беловоротничковая преступность» (white-collar crime), будучи высоколатентной, занимает небольшую часть зарегистрированной преступности. А основные субъекты «уличной преступности» – подростки и молодежь, которые в последние десятилетия «ушли» в виртуальный мир интернета. Там они встречаются, любят, дружат, ненавидят, «убивают» (так называемые «стрелялки»), совершают мошеннические действия и т. п., удовлетворяя – осознанно или нет – неизбывную потребность в самоутверждении, самореализации.
Обычно взрослые негативно относятся к «стрелялкам», пытаясь запретить их размещение в сети или же ограничить к ним доступ. Между тем университеты в Вилланове и Рутгерсе опубликовали результаты своих исследований связи между преступлениями и видеоиграми в США
[418]. Исследователи пришли к выводу, что во время пика продаж видеоигр количество преступлений существенно снижается. «Различные измерения использования видеоигр прямо сказываются на снижении таких преступлений, как убийств», – заявил Патрик Марки (PatrickMarkey).
