Этот разрыв усиливается процессами виртуализации. Мы все шизофренически живем в мире реальном и виртуальном. Мы не мыслим жизни без компьютеров, мобильных телефонов, скайпов, смартфонов и т. п. Но подростки и молодежь живут сегодня преимущественно в мире виртуальном. Нам, взрослым, очень многое недоступно в их мире. А они с большим скепсисом относятся к нашему миру, даже будучи внешне послушны, ласковы, терпимы… Участники социальнх сетей оказываются значимей для подростков, чем их семья, школьные товарищи.
Погружение подростков и молодежи в виртуальный мир, как все на свете, имеет положительные и отрицательные последствия. Это не только безграничные познавательные возможности, средства связи и взаимодействия, но и возможности познания негативных явлений и образцов поведения. В частности, тот тотальный уход из жизни, о котором говорится в статье Г. Мурсалиевой, и который в значительной степени объясняется жизнью подростков и взрослых в разных мирах… Родители должны научиться понимать особенности современного общества и своих детей, их психику, интересы. Одно из наиболее действенных антикриминогенных, антидевиантогенных, антисуицидогенных средств – обеспечить детям,
подросткам, молодежи реальные возможности самоутверждаться, самореализовываться в общественно полезной творческой деятельности.
Небезынтересными представляются результаты исследования Е. С. Ушаковой «Суицидальный риск: социологический анализ», свидетельствующие о значении ряда социальных факторов в генезисе самоубийства
[424]. В основу эмпирической части исследования был положен on-line опрос свыше 1200 респондентов (2006-2009 гг.), а также вторичный анализ опубликованных результатов исследований отечественных авторов.
Была показана значимая суицидогенная роль таких социальных факторов, как уровень образования: чем ниже образовательный статус, тем выше суицидальный риск (график 1), и профессиональный статус: чем «ниже» статус, тем выше суицидальный риск (график 2).
График 1. Зависимость суицидального риска от уровня образования
%%%
График 2. Зависимость суиц. риска от профессионального статуса
%%%
«Кто виноват?»
Общие девиантогенные факторы в целом присущи и подростково-молодежной девиантности. Это, прежде всего, социальное и экономическое неравенство, низкая социальная мобильность, отсутствие или существенная ограниченность возможностей удовлетворения потребности в самоутверждении, самореализации
[425]. Особенно остро эти факторы действуют в отношении подростков и молодежи, чья потребность в самоутверждении и самореализации максимальна, а возможности ее удовлетворения – минимальные. Как заметил Павел Лунгин, говоря о подростках: «они идут в кроссовках по улице, смотрят на проезжающие автомобили, ненавидя их владельцев: старых, богатых, отвратительно успешных. Эти юноши жаждут успеха, денег, славы. Не в будущем, не после изнурительных трудов, а здесь и сейчас. Любой ценой»
[426].
Эти факторы играют существенную роль в обусловленности различных проявлений девиантности: пьянства, наркотизма, проституции, самоубийств. Интересно, что это нередко понимают вполне «простые люди». Так, рабочий Р. в предсмертной записке, оставленной сыну перед самоубийством, завещал: «Сашенька!..Шагни дальше отца насколько можешь выше отца по социальной лестнице» (сохранена орфография подлинника).
А современная ситуация в России крайне неблагоприятна в этом отношении. Показатели экономического неравенства (децильный или фондовый коэффициент, индекс Джини) свидетельствуют о его катастрофическом уровне. Если, по данным швейцарского банка Credit Suisse, в 2015 г. впервые в истории человечества 1 % населения Земли стал владеть 50 % всех богатств, а в 2016 г. 1 % населения будет владеть 52 % богатств, то в России 1 % населения владеет 71 % национальных богатств (на втором месте Индия, на третьем – Индонезия). А 10 % населения России владеет 84,8 % всех богатств страны (на втором месте – Индонезия с показателем 77,2 %). Подросткам и молодежи – членам бедных семей, жителям сельской местности и малых городов крайне трудно, практически невозможно получить качественное высшее образование, престижную, интересную высокооплачиваемую работу,
интересно и с пользой использовать досуг (творческие кружки, секции, студии, объединения отсутствуют или недоступны по финансовым соображениям). Не удивительно объединение подростков на основе нежелательного поведения: пьянство, потребление наркотических средств или психотропных веществ, насилие над «иными», «чужими».
Явно недооценивается роль «исключенности» в генезисе такого опаснейшего явления, как терроризм. Классическим примером крайне негативного поведения «исключенного» служит страшный террористический акт 14 июля 2016 года в Ницце: «Террористом в Ницце оказался неудачник-разведенка с целым букетом проблем и комплексов. Ницца, кстати…. это солидное тихое место для солидных господ, в котором понятие «бюджетное жилье» начинается с уровня, который в любом другом месте будет считаться респектабельным и элитным. Так что если нужно, чтобы объект ненависти оказался тем, кем надо – можно ехать сквозь толпу напролом, не ошибешься… Фактически перед нами классический свихнувшийся неудачник, реализовавший свои комплексы и ненависть к окружающему богатому и равнодушному миру… К теракту в Ницце можно пристегивать кого угодно – и националистов, и ИГИЛ, и каких-нибудь леваков-марксистов. Они все про это – про несправедливость и равнодушие к маленькому человеку. Рецепты у всех свои, но среда, в которой их идеи востребованы – она одна на всех. И не бомбить далекие пески нужно, а лечить страну и общество. И это не только к Франции относится, скажем откровенно»
[427]. И еще, это уже о США: «появляется множество одиноких, отчужденных молодых людей, стремящихся к самоутверждению через насилие»
[428].
«Что делать?»
Как известно, различают три уровня профилактики антиобщественных проявлений.
Первичный или общесоциальный уровень предполагает воздействие на основные девиантогенные факторы с целью их сокращения, нейтрализации. Поскольку социально-экономическое неравенство – один из главных таких факторов, важнейшим средством профилак-
