– И что же произошло? – спрашиваю с осторожностью, понимая, что, скорее всего, Солара сейчас взорвется, накричит на меня, даст хоть какой-то выход своим эмоциям, после чего ей станет легче…
Меньше всего я ожидала, что Солара ответит на мой вопрос.
– Мы были счастливы. – Она почти шепчет. – Но однажды все это… просто… исчезло. – Она прерывисто вздыхает. – Мы хотели стать семьей, хотели пожениться, чтобы жить вместе, и я ведь даже собиралась взять фамилию Финна, когда мы вернемся в Арголис… хотя моя звучит гораздо лучше. – Еще одна дрожащая улыбка. – И вот, держась за руки, мы заявились к регистратору, собираясь принести друг другу клятвы и надеть кольца. В болезни и в здравии, и все такое. – Солара взмахивает рукой. – Вот только мы не знали, что клятвы придется приносить перед лицом Справедливости, а нашим регистратором окажется девушка, которая еще в Школе Финну прохода не давала. – Она язвительно хмыкает. – Поэтому она позволила себе немного… увлечься. Согласны ли вы, Финн и Солара, быть рядом друг с другом до конца ваших дней? И даже если кто-то из вас станет инвалидом войны? Готовы ли вы защищать друг друга, пусть даже ценой собственной жизни? Да, да, тысячу раз да! – забывшись, запальчиво восклицает Солара; затем она судорожно оглядывается по сторонам, будто наконец-то вспомнив, где находится.
Когда капрал вновь поворачивается ко мне, я успеваю увидеть, как нелегко ей дается возвращение контроля над своими чувствами. Но проходят лишь считаные секунды, и я вновь вижу перед собой спокойную, собранную Солару, которая с совершенно невозмутимым видом вытирает слезы со своего лица.
– И только потом, – поднимая взгляд, ровно говорит она, – только когда все эти дурацкие вопросы закончились, я поняла, что Финн не произнес ни слова.
* * *
– Сегодня ты держался гораздо увереннее, – замечаю я вслух, когда мы с Бертом выходим из лифта на своем уровне.
– Конечно же, – отзывается Берт. – На этот раз ведь даже не пришлось падать. Я всего лишь перетаптывался и размахивал ногами.
– Это называется «работа над балансом», – терпеливо поправляю я.
– Да знаю я, – он усмехается, глядя на мое недовольное лицо, – просто поддразниваю. На самом деле, – Берт приостанавливается, – я очень благодарен тебе за то, что ты со мной возишься, ведь я… – Он запинается, заметив что-то сбоку от нас. – Вот же черт! – испуганно восклицает он, пригнувшись. Повернув голову в сторону, я не нахожу ничего, что могло бы вызвать такую реакцию. Курсанты, капралы… Ничего необычного.
– Ты что… пытаешься за мной спрятаться? – пытаясь подавить смех, спрашиваю я у своего друга. – Ты уже не в том возрасте, и… и явно не в тех размерах. Берт, это больше не работает. Кого ты там увидел? – Я вновь поворачиваюсь.
– Девушка в синей форме инженера, – слышу я свистящий шепот. – Разговаривает с Валентиной.
– И что же с ней не так? – Я возвращаюсь взглядом к скрючившемуся Берту.
– Ну… – Он мнется, явно не желая говорить. – Скажем так, я поступил с ней… не очень хорошо, – нехотя выдавливает он. Вдруг на его лице проявляется явная озадаченность. – Черт тебя подери! – Выругавшись громким шепотом, Берт хлопает себя ладонью по лбу, выпрямляясь. – Гектор. Это был Гектор, – с облегчением выдыхает он.
Хмыкнув, я качаю головой. Похоже, Берту не позавидуешь.
– А знаешь, что любопытно? – Он еще раз смотрит на девушку в синем. – Я ведь очень хорошо помню ее… но только не имя. Те, кого я впервые увидел лишь в воспоминаниях Гектора, – я не могу вспомнить, как их зовут. Я узнаю их каждый раз, когда встречаю, первым делом даже порывался здороваться – но вот имен, хоть убей, не помню.
– Думаешь, это побочный эффект эксперимента? – понижая голос, спрашиваю я.
Берт пожимает плечами.
– Пат говорил, что у Рица то же самое. Наверное, это особенность Ускорения. Вот что действительно было побочным эффектом, – он задорно улыбается, – так это мои длиннющие волосы. Арника, видела бы ты мои косы!
– Косы? – переспрашиваю, невольно разделяя заразительную улыбку Берта.
– Я вышел из капсулы Ускорения с роскошными локонами. Косы почти до пола доставали, честное слово!
– Не буду спрашивать, кто тебе их заплетал. – Я больше не пытаюсь сдерживать смех. – Я и так уже слишком много знаю о командоре Гекторе.
Внезапно на нашем пути возникает невысокая темноволосая девушка в форме капрала.
– Ты, – рассерженно выдыхает она, направляя указательный палец на Берта.
– Ее имени ты тоже не помнишь? – интересуюсь я, но Берт не отвечает. Повернувшись к другу, я понимаю, что вопрос был неуместным, – Берт превратился в неподвижную статую. Кажется, он даже перестал моргать. И дышать.
– Ты! – повторяет девушка уже громче. – Как ты мог?!
– Что… что ты здесь делаешь? – Берт едва шевелит губами. – Ты же… ты должна быть в Ожидании до…
– А моему сыну должно быть девять лет, – язвительно перебивает его капрал. – Однако что же мы видим? – Поджав губы, она резко разводит руками.
Только всмотревшись в ее лицо, я осознаю, что она заметно старше нас с Бертом, – но об этом сообщают лишь мелкие, едва заметные мимические морщинки. И все равно трудно принять мысль, что передо мной стоит мать Берта, – увидев их рядом, как сейчас, можно подумать, что это брат и сестра, чья разница в возрасте совсем невелика.
«Андреа» – выбито на жетоне; на плече белеет нашивка помощника Справедливости. Набрав воздуха, Андреа шагает вперед – несомненно, для того, чтобы разразиться бурной речью, но Берт останавливает ее.
– Мама, – решительно начинает он, взяв ее за плечи. – Знаю, сейчас ты очень хочешь отругать меня так, чтобы наверстать все тринадцать лет, пропущенные тобою из-за Ускорения, но вряд ли ты сможешь сказать что-то, чего я еще не успел услышать. Честное слово, я в порядке! Не знаю, что ты уже успела услышать, но поверь мне, эксперимент не был таким опасным, как все говорят. И потом, меня уже отчитали не один раз – вот, даже Арника постаралась! – Берт поворачивается ко мне. – К слову, это Арника и она мой лучший друг, мы в одном отряде. Арника, кстати, недавно…
– Бертрам, – угрожающе говорит Андреа. – Не вздумай менять тему.
– Я же просил, не называй меня так, пожалуйста. – Скривившись, юноша показывает на свой жетон. – Берт! Видишь? Я Берт!
– А ну-ка, наклонись, – щурясь, требует Андреа. Когда Берт выполняет ее просьбу, она дает ему подзатыльник.
– То, что ты в шесть лет обошел систему защиты и поменял запись в реестре, еще ничего не значит. Я буду звать своего сына так, как назвала при рождении, и никак иначе, – рассерженно шипит капрал.
– Ты зовешь меня полным именем, только если очень-очень сильно сердишься, – потирая макушку, бормочет Берт. – Не будешь же ты сердиться на меня до конца жизни?
Где-то я это уже слышала… и видела. Злость Андреа улетучивается, стоит только Берту посмотреть на нее своим фирменным умоляющим взглядом.
