– Поверишь, если скажу, что это, – я киваю в сторону здания, – было его собственной идеей?
Амос вновь качает головой, и я усмехаюсь.
– Он сказал, что репутации члена отряда, не вылетевшего на Второй круг, ему будет более чем достаточно, – шепчу я, но Амос все равно смотрит на меня с недоверием.
Я же понимаю Юна; репутация всегда была для него не более чем средством достижения целей, и он дорожил ею – но лишь как инструментом. И сейчас она его главный козырь, потому что благодаря репутации Юна Фаррух в последнюю очередь ожидает, что тот поддастся, позволит победить себя только для того, чтобы кто-то мог отследить обратный путь Фарруха. К тому же «смерть» Юна никак не отразится на его личном результате, ведь баллы за финальное испытание будут одинаковыми для всего отряда.
Амос несильно толкает меня в бок, но я и сама уже вижу, что Фаррух вышел на улицу.
– Начинаем преследование, – шепчет Амос в микрофон, закрепленный на браслете.
Фаррух раздражающе доволен и едва ли не приплясывает. Глядя на его лицо, я прошу Берта, чтобы он на всякий случай направил кого-нибудь проверить Юна. Дуэль дуэлью, а от Фарруха можно ждать чего угодно.
Юн был прав: одержав долгожданную победу, Фаррух идет почти безо всякой осторожности, поэтому преследовать его достаточно просто. Так, держась позади него на расстоянии выстрела, мы доводим его до высотного здания.
– Проклятье, – выдыхаю я, когда Фаррух скрывается за дверью. Глядя вверх, Амос беззвучно шевелит губами, видимо, пытаясь сосчитать количество этажей. – Берт, здание слишком большое, – добавляю, сообщив адрес дома, в котором находятся капралы. – Мы его до конца испытания прочесывать будем.
– Спокойно. – Голос Берта в моем ухе звучит неожиданно громко. – Так, я вижу здание на карте, нашел его схему, дайте мне минутку… Вышки связи всегда смотрят друг на друга, так что капралы определенно на южной стороне… значит, вы можете пройти незамеченными через входы три, четыре и пять. Подождите, мне нужно открыть объемную модель сектора…
– А он и вправду хорош, – с кривоватой ухмылкой признает Амос, прикрывая ладонью микрофон. – Я уже собирался последовать примеру Фарруха и зайти через второй вход.
– Ага! – радостно восклицает Берт. – Нашел! С левой стороны здание где-то на три четверти перегорожено высоткой в центре сектора, а между вышками не может быть таких препятствий, слишком сильные помехи будут… Они в правой части здания, идите через пятый вход. Смотрите не запутайтесь: коридоры на этажах идут параллельно, вам нужны два последних по правой стороне, – тараторит наушник в моем ухе. – Вторая вышка связи, вместе с нашими «заложниками», размещена на десятом этаже; вышки должны находиться на одном уровне, поэтому, с учетом рельефа местности, мы получаем… Седьмой или восьмой этаж, – заканчивает Берт.
– Седьмой… или восьмой этаж, – будто эхо, повторяет Амос с какой-то странной запинкой. – Мы выдвигаемся.
Восьмой. Капралы оказываются на восьмом. Нужное помещение нам подсказывает едва – но все же слышный – треск генератора. Дверь приоткрыта, но совсем немного, и Амос шагает вперед, пытаясь через щель осмотреть комнату.
Пол скрипит под его ногой, выдавая наше присутствие.
Тогда, не теряя времени, Амос пинком распахивает дверь и успевает выстрелить в Фарруха, прежде чем в его плечо попадает транк-капсула. Движения Амоса замедляются, когда он поворачивается к Линкольн, которая, шагнув вперед, локтем ударяет его по ослабевшей руке, заставляя выронить пистолет.
– Пр…прклятье… – заплетаясь, говорит Фаррух, впустую щелкая спусковым крючком все еще наставленного на Амоса пистолета: выстрелить у него не получается.
Я держу на прицеле капрала Линкольн; капрал Линкольн, подстрелившая Амоса, удерживает на прицеле меня.
Звук падения двух тел сливается в один.
– Здравствуй, курсант Арника. – Девушка приветствует меня белозубой улыбкой. – Как твои внутренние демоны? – интересуется она, вспомнив про наш разговор в медблоке Константина.
– Повержены. Спасибо за хороший совет. – Улыбаюсь в ответ, полностью принимая ее правила игры.
Ситуация более чем непростая. Транк отключает быстро, очень быстро – но не мгновенно. Мы обе знаем, что, если одна из нас выстрелит, вторая еще успеет нажать на курок, чтобы выстрелить в ответ.
Бросив быстрый взгляд на лежащего Фарруха, Линкольн издает стон разочарования.
– Идиот, – тихо бормочет она. – С вашим курсантом дрался, с Юном, верно? Какой же идиот…
Ярко-красный магазин с транк-капсулами лежит отдельно от пистолета – отсоединился во время падения. Похоже, Фаррух не смог выстрелить из своего транк-пистолета, потому что после дуэли, возвращая магазин на его законное место, он не убедился, что тот вставлен до конца.
– Хотя, – Линкольн хмыкает, – если он тут развлекается, устраивая дуэли с курсантами, то почему я не могу? Почему нет? Верно же, курсант Арника? – с какой-то непонятной злостью в голосе спрашивает она.
Подумав, я осторожно киваю. Кажется, этот порыв Линкольн – мой единственный шанс уйти отсюда вместе с кодом ее браслета.
На счет «три» мы одновременно отсоединяем магазины от транк-пистолетов и выдвигаем иглу верхней капсулы. Линкольн, взглянув на экран планшета, что лежит на столе, что-то прикидывает в уме.
– У нас не больше трех минут, – говорит она, а затем…
Затем Линкольн нажимает кнопку, которая открывает забрало шлема.
– Юн не рассказывал? – Увидев мое выражение лица, девушка вновь опускает забрало. – Когда этот идиотизм, на который все почему-то закрывают глаза, проходит на поверхности, шлемы снимают, чтобы не повредить в процессе. Тот, кто побеждает, должен позаботиться о проигравшем и обратно надеть его шлем.
И Юн пошел на такой риск?!
– Судя по уровню процина, – продолжает Линкольн, – сегодня без шлема здесь можно провести минуты три, не больше, затем уже пойдет отравление. Его самый заметный симптом, – Линкольн демонстрирует мне магазин с транк-капсулами, – протанопия. Если процин начнет воздействовать на твой мозг, ты перестанешь видеть красный цвет и этот магазин покажется серо-зелено-коричневым. Впрочем, если сразу же надеть шлем, то вскоре мир вновь обретет привычные цвета, а вот если не надеть… – Линкольн качает головой. – Так лучше не делать, – хмыкнув, заканчивает она. – Может, просто сдашься и позволишь себя пристрелить?
Я качаю головой.
– Может, это вам стоит сдаться, капрал?
Линкольн криво ухмыляется.
– Черта с два.
* * *
Забрало на шлеме Линкольн опускается с тихим щелчком. Поднимая форменную куртку Фарруха, небрежно брошенную на стул, я сворачиваю ее, подкладывая девушке под голову.
Ох. Константин этому не обрадуется. Гладкая, нетронутая огнем кожа левой скулы начинает краснеть – похоже, ожидается нехилый синяк. Рассматривая мирно спящую Линкольн, я задаюсь вопросом: поддавалась она или нет? Я победила в честном бою, или же мне было позволено победить?
