Две недели спустя, во время праздника Минервы, который отмечали все причастные к ремеслам и педагоги, получавшие в тот день подарки от учеников, на небе появилась комета, как тогда верили, предвещавшая несчастья. И действительно, в эти дни пришло известие о смерти Агриппы, которому был все пятьдесят один год. Оно просто ошеломило императора. Он вдруг осознал, что остается один. Теперь у него не было крепкой и надежной опоры. Агриппа был другом юности, верным и преданным соратником, талантливым полководцем, энергичным и целеустремленным строителем и незаурядным государственным деятелем. Кроме того, он был его зятем, отцом внуков, которых ожидало бремя почетной высшей власти.
Гаю было в то время восемь лет, а Луцию всего пять. Надо тут добавить, что Юлия была беременна в очередной раз и родила уже три месяца спустя после кончины мужа. Мальчика назвали Агриппа Постум, то есть рожденный после смерти отца. Судьба его оказалась незавидной, но обо всем по порядку. Мальчики росли в атмосфере постоянного скандала между матерью и бабкой. Юлия всерьез опасалась за их жизнь, потому что была уверена, что Ливия могла быть причастна к смерти ее мужа, который отличался крепким здоровьем. Уж очень похожей была ситуация на ту, когда внезапно умер Марцелл, и его мать Октавия открыто обвинила в этом Ливию. Поэтому у Юлии были все основания опасаться за жизнь и здоровье своих детей.
Август очень любил своих внуков, и много времени уделял их воспитанию. Сам обучал грамоте, брал с собой в поездки, на трапезах они всегда сидели у его ложа (за едой взрослые римляне лежали, а дети сидели). Едва мальчики стали подрастать, едва становились юношами, они получали одну высокую должность за другой. В пятнадцатилетнем возрасте были объявлены консулами! Правда, вступить в эту должность они могли только через пять лет. Император готовил их к высшей власти и поручал им порой очень щекотливые дела. И Гая, которого Август называл в письмах «милым осликом», отправил на Восток, где после смерти парфянского царя Фраата вновь остро встал вопрос об Армении. Фраатак, как помним, сын италийской рабыни Муссы Тейи, унаследовал высшую власть и повел антиримскую политику. После смерти армянского царя Тиграна II, союзника римлян, Фраатаку удалось посадить на армянский трон своего ставленника, Тиграна III, и ввести в Армению свои войска. Внуку Гаю Август и поручил вернуть Армению в орбиту римского влияния, желательно дипломатическим путем.
Во втором году после Р.Х. двадцатилетний Гай, бывший в тот год консулом, прибыл в Сирию и, приняв на себя командование восточными легионами, двинулся на Восток. По предложению Фраатака они встретились на Евфрате для переговоров. Они договорились о том, что Рим не будет вести против Фраатака династическую войну, то есть его старшие братья останутся в Риме и не будут претендовать на высшую власть в Парфии, а Фраатак в свою очередь выводит свои войска из Армении и не вмешивается в ее внутренние дела.
Тем временем парфянский ставленник Тигран III умер, и римляне посадили на трон Ариобарзана, сына царя соседней Мидии, отчего в Армении начались серьезные волнения. Во время их подавления комендант одной из осажденных крепостей попросил аудиенции у Гая, намекая, что знает, где спрятаны царские сокровища. Во время встречи коварный комендант напал на внука императора и сумел ранить мечом. Рана оказалась на первый взгляд не смертельной, и вскоре затянулась. Но это покушение поселило в душе молодого человека страх смерти, он перестал заниматься делами и написал деду, чтобы тот избавил его от бремени государственных забот и просил разрешения поселиться как частному лицу в одном из полюбившихся городов Сирии. Но Август приказал ему вернуться в Рим. С горечью и стыдом император вынужден был сообщить сенату о решении внука.
Но, конечно же, не только этот случай вверг молодого человека в такое уныние. В тот же второй год после Р.Х., когда Гай Цезарь улаживал восточные дела, Август отправил с инспекторской миссией в западные провинции его младшего брата, Луция. Но в дороге юноша внезапно захворал, и корабль вынужден был пристать к берегам Массилии, где вскоре несчастный отрок отправился в мир иной.
Конечно же, Гай был не просто опечален смертью брата. Он помнил, с какой лютой ненавистью бабка Ливия относилась к его матери, которая оказалась в ссылке потому, что этого хотела и добилась-таки жена его деда. Помнил о странной и внезапной смерти первого мужа своей матери, Марцелла, который приходился ей кузеном, помнил также неожиданную смерть отца, и вот теперь младший брат… Как тут не пасть духом и не осознать, что следующий – ты, Гай Цезарь, и тебе от этого никак не уйти, разве что забиться в какой-нибудь захолустный городишко на окраине империи. Но и этого ему не позволили. Требуют в столицу. Но до Рима и ему не суждено было добраться живым. В четвертом году после Р.Х. он внезапно умер в дороге, у берегов Малой Азии. Любопытно, что Агриппа и его сыновья скончались не в столице. Можно предположить, что у Ливии были длинные руки, она наверняка пользовалась наемными отравителями (если, конечно, ее современники были правы в своих предположениях) и, таким образом, отводила от себя подозрения.
Теперь у Августа не осталось кровных родственников по мужской линии, кроме внука Агриппы Постума, кому по наследству могла бы перейти после его смерти высшая власть. Но последний отпрыск Агриппы и Юлии отличался, как пишут древние историки, таким буйным нравом и непокорностью, что сделать его наследником принцепс не решался. К тому же прекрасно понимал, что если бы и решился, то Ливия нашла бы способ этому помешать. Тени умерших старших внуков взывали к осторожности. Впрочем, в конце жизни Август попытается пересмотреть свое отношение к последнему внуку, но будет уже поздно. Итак, единственной кандидатурой оказывался сын жены, Тиберий. Август усыновил его и женил на своей распутной дочери. И этот брак стал трагедией для обоих. Юлия, пустившаяся во все тяжкие, не могла уже остановиться, за что и поплатилась ссылкой, а Тиберий, страстно любивший свою первую жену Випсанию, которая была дочерью Агриппы от первого брака, сам отправился в добровольную ссылку на Родос.
Тиберий родился шестнадцатого ноября сорок второго года в Риме. Его беременная юная мать Ливия пыталась узнать, родит ли она мальчика, и для этого, по поверью, взяла яйцо и вместе со служанками грела его руками. Вылупился петушок, причем с непомерно большим гребешком. Были и другие предзнаменования, в которые древние свято верили, говорившие о высоком предназначении мальчика. Его отец, Тиберий Нерон, занимал при Цезаре высокие должности, но после убийства диктатора оказался на стороне Луция Антония. В эти смутные времена, как мы уже описывали, он и его жена Ливия претерпели много бед и неприятностей и после поражения под Перузией вынуждены были спасаться бегством, и при посадке на корабль малолетний сын едва не выдал их своим плачем. После окончания гражданской войны Тиберий Нерон вместе с другими сторонниками Антония был амнистирован и вернулся в Рим, но тут его ожидала другая неприятность: Ливия приглянулась Августу, и он вынужден был расстаться со своей женой. Через три месяца она родила еще одного сына, Друза. Это, как помним, и породило в народе насмешку о том, что счастливцы становятся отцами через три месяца после свадьбы.
Повзрослев, Тиберий, как ближайший родственник императора, был ранее положенного срока удостоен высоких должностей, командовал войсками на Востоке и Западе. Он был одаренным полководцем и мужественным воином, за что его любили солдаты. Тиберий одержал немало доблестных побед, и Август был благодарен ему за ратный и полезный для государства труд, но относился к нему с некоторым подозрением, и близких, доверительных отношений, таких, как с Агриппой, у него с ним не было. И лишь трагические семейные обстоятельства подвигли сделать Тиберия зятем и признать наследником. При этом, как пишет Светоний, император сказал: «В какие медленные челюсти попадет римский народ».
