Между загонами, а их было двенадцать, откуда выезжали запряженные, как правило, четырьмя лошадьми колесницы, были ворота, над которыми находилась ложа устроителя бегов, с которой он бросал белый платок, возвещавший начало представления. Но до этого зрителям приходилось смотреть на довольно длительное и потому утомительное зрелище, называвшееся «помпой». Процессия во главе с устроителем игр, ехавшим на колеснице (если это, конечно, было высшее должностное лицо, консул или претор) и одетым в пурпурную тогу и расшитую пальмовыми ветвями тунику, шла с Капитолия на Форум, а оттуда через Коровий рынок попадала к цирку и торжественно входила в главные ворота. Процессия состояла из клиентов и родственников магистрата, музыкантов, участников состязаний и жрецов, которые шли среди окуряемых ладаном изображений богов. Их везли на специальных двухколесных повозках, отделанных серебром и слоновой костью. Лошадьми правил мальчик, у которого должны были быть живы оба родителя, и если он по нечаянности касался вожжами земли, это сулило несчастье, поэтому вся процессия возвращалась на Капитолий, и шествие начиналось заново. Напротив этих ворот находились другие, Триумфальные, откуда выезжал победитель состязания. Выражения «с помпой», «помпезный» до сих пор востребованы в нашем лексиконе.
Из загонов, под неумолчные крики беснующейся толпы, на закругленный, облицованный мрамором прямоугольник (он назывался spina) вылетали, как правило, четыре колесницы, но иной раз состязались шесть, восемь или даже дюжина. Стремительные квадриги должны были пройти семь кругов по пятьсот шестьдесят восемь метров каждый, причем после очередного пройденного круга служитель снимал с постамента деревянный шар, «яйцо». А Агриппа, в дополнение к этому, в противоположном конце беговой арены установил дельфинов, которых после прохождения круга поворачивали хвостами в другую сторону. Победителем считался тот, кто первым пересекал белую полосу напротив ложи магистрата. В правление Августа заездов было не больше двенадцати, но позже, при Калигуле, их стало вдвое больше. И нетрудно себе представить, какие кипели там страсти! Ведь и в те давние времена был тотализатор, и можно было выиграть очень большие деньги.
А какое это было потрясающее зрелище! Под ясным небом с грохотом, в клубах пыли мчались колесницы, управляемые умелыми возницами, одетыми в туники разного цвета. Так отличались друг от друга наездники того или иного хозяина партии, как их называли. Дело в том, что поначалу поставка лошадей и организация игр были в ведении государства, но затем все это сложное хозяйство отдали откупщикам. В республиканское время таковых было два, и чтобы они различались на арене, возницы одевались в красное или белое. В имперское время появились также партии зеленых и голубых. И каждый из зрителей «болел» за «своих», как это мы видим сейчас на футбольных матчах. Большой Цирк, кстати, как и современные стадионы, вмещал тысячи людей. Древние историки называют разные цифры – от ста пятидесяти до двухсот пятидесяти, но современные ученые полагают, что эти числа завышены.
Другой утехой римлян были, конечно же, гладиаторские бои. И всякий человек сегодня, когда речь заходит о Древнем Риме, непременно об этом вспомнит, потому редкий фильм на эту тему обходится без показа этого жестокого и кровавого зрелища. Римляне позаимствовали этот обычай у древних этрусков, которые во время тризны по покойнику устраивали такие бои. Они назывались поэтому «погребальными играми». Упоминания о них относятся к третьему веку до Р.Х., и проходили они скромно (всего три пары гладиаторов) на Коровьем рынке. И только в сто пятом году до Р.Х. это зрелище стало публичным. Соискатели высоких должностей охотно устраивали такие бои перед выборами с целью привлечь голоса избирателей. Цезарь, например, дал грандиозное представление, где бились целых триста двадцать пар гладиаторов. И это, как пишет Плутарх, напугало его врагов, и поэтому было принято постановление, по которому не разрешалось выводить на арену больше определенного количества. Август, например, разрешил преторам давать такие игры лишь дважды в год и выводить на арену не более ста двадцати пар гладиаторов. Впрочем, каждый римский гражданин мог устраивать такие бои, но всякий раз надо было испрашивать разрешение у властей. Август же и все последующие императоры давали такие бои по своему усмотрению и выводили на арену тысячи человек. Наш герой давал гладиаторские представления восемь раз. Поводом для этого служили какие-либо славные даты или они приурочивались к открытию очередного архитектурного ансамбля или храма.
Мы не будем подробно описывать, как протекали эти зрелища, всякий современник неоднократно видел их кинематографические версии на своих телеэкранах. Во времена поздней республики гладиаторские отряды набирались знатными аристократами из своих рабов. Они были своего рода воинскими подразделениями во время постоянной борьбы за власть, которая развернулась в середине первого века до Р.Х. Такие отряды были у Катилины, заговор которого открыл Цицерон, также у Клодия, брата той самой Клодии, которую воспел Катулл в своих стихах, и у его противника Милона. Конечно, это было удобно. Рабов-гладиаторов можно было использовать как для игр, так и для собственной охраны и устрашения соперников на выборах.
Но гладиаторами становились не только рабы. Среди них были и вольноотпущенники, и военнопленные, и осужденные за преступления. Были и свободные граждане. Последние шли в гладиаторские школы, побуждаемые желанием стать такими же известными и богатыми, как знаменитые герои арены смертников. И хоть свободный гражданин лишался многих прав, в том числе принимать участие в выборах, охотники были.
Гладиаторские школы принадлежали многим известным людям, в том числе Сулле, Цезарю, богачу Аттику, адресату Цицерона, и другим. Главным человеком в такой школе был ланиста, тренер и содержатель будущих бойцов арены. Он был заинтересован, чтобы его ученики были боеспособны, поэтому гладиаторов хорошо кормили, лечили от нанесенных во время боев травм (знаменитый, кстати, римский врач Гален начинал свою карьеру именно в такой школе) и даже, как мы помним по фильму «Спартак», приводили рабынь либо продажных женщин. Но в то же время в школах царила жестокая карающая дисциплина, а императорские заведения, каких в столице было четыре, охранялись гвардейцами. Оружие хранилось в арсенале под замком и караулом. В Помпеях тоже была гладиаторская школа, и мы теперь знаем, как она выглядела: большой открытый двор, где тренировались гладиаторы, двухэтажный корпус с портиком, крошечные, всего четыре квадратных метра, комнатки, где жили гладиаторы, столовая и кухня.
История нам сохранила и эпизоды, когда жертвами становились не гладиаторы, а зрители. В двадцать седьмом году, уже после смерти Августа, некто Атиллий, либертин, построил неподалеку от Рима деревянный амфитеатр и устроил гладиаторские игры, «предприняв это дело ради грязной наживы», как рассказывает моралист Тацит. На представление собралось около полусотни тысяч зрителей. Многие приехали из столицы, потому что Тиберий давал гладиаторские бои крайне редко. Деревянные трибуны не выдержали и рухнули, в результате оказалось много убитых и покалеченных. После этого случая сенат постановил, что этим бизнесом, постройкой амфитеатров и проведением боев, могли заниматься только всадники, сословие, чей имущественный ценз составлял четыреста тысяч сестерциев. Едва ли этот закон исполнялся, потому что по Италии бродили полунищие гастрольные коллективы гладиаторов, и выступали они не только в амфитеатрах, но и просто на городских площадях или рынках.
