Зато сокровища римских храмов ничто не спасло: как помним, Цезарь начеканил из храмового золота денариев со своим профилем. И этот человек еще сокрушается о возможном, но не состоявшемся ограблении восточного святилища, в то время как осквернил храмы в своем отечестве!
Весной попутные ветры позволили наконец-то Антонию пересечь море и достичь балканских берегов. Вот теперь у Цезаря появилась реальная возможность помериться силами в генеральном сражении, но Помпей вовсе к этому не стремился. Тогда Цезарь решил прибегнуть к фортификации. «Это был новый, – пишет он, – и необычный способ ведения войны как по очень большому количеству редутов, по огромному протяжению, по сложности фортификационных работ, по системе блокады, так и во всех других отношениях». Легионеры, надо сказать, работали лопатами не меньше, чем мечами.
Этим полководец решил лишить противника возможности подвозить продовольствие, фураж и вооружение, равно как и новые воинские контингенты. Его солдаты проделали огромную работу, окружив окопами и валами площадь размером в пять с половиной тысяч гектаров. К лету работы были закончены, но консул сильно просчитался, что сможет лишить противника продовольствия, его-то как раз у Помпея было достаточно, да и все необходимое к нему доставлялось морским путем. Зато войска Цезаря жестоко страдали от голода, потому что вся округа была уже полностью выпотрошена реквизициями помпеянцев, и поэтому солдатам непобедимого Цезаря приходилось питаться какими-то съедобными корешками под названием «хара». Но, сообщает тот же источник, «солдаты выносили нужду с поразительным терпением». Они при этом вспоминали, что еще труднее приходилось под Алесией и Авариком, поэтому не роптали, а даже наоборот, похвалялись своей неприхотливостью и в агитационных целях подбрасывали в лагерь Помпея испеченный из корешков хлебушек и кричали, что не снимут осады до тех пор, пока на полях растут такие корешки. Помпей сказал, когда узнал об этом: «С каким зверьем приходится сражаться». Действительно, Цезарь сделал своих солдат неким подобием роботов, беспрекословно и с радостью ему подчинявшихся. Есть такой термин в современной психологии – «радость подчинения». Его ввел в обиход, кажется, Адольф Гитлер, родной, можно сказать, брат Юлия Цезаря по части оболванивания масс.
Хоть еды у помпеянцев хватало, зато с водой Цезарь постарался создать им проблемы, как в свое время племени кадурков, тех самых, кому приказал отрубить правые руки. Были запружены впадавшие в море реки, и солдатам противника пришлось рыть колодцы, но лето было сухое, и они быстро иссякали.
Этим Цезарь вынудил-таки противника перейти к активным боевым действиям. Скажем сразу, в сражении при Диррахии военное счастье оказалось на стороне Помпея. Сам ход сражения описан древними авторами, в том числе очевидцем его и участником Цезарем, довольно противоречиво и до конца остается неясным, почему войска Цезаря попали в страшную мясорубку и вынуждены были обратиться в бегство. Цезарь попытался было остановить отступавших в панике солдат, но при этом едва сам не погиб от руки своего же легионера – тот хотел в страхе рубануть мешавшего ему бежать полководца, однако телохранитель успел отсечь ему руку.
Говоря о причинах поражения, автор «Записок о гражданской войне» указывает и на то обстоятельство, что бывшая в его войске галльская конница переметнулась к Помпею (ох уж эти неблагодарные галлы!), и ее начальники, аллоброги, братья Роукилл и Эг, выдали противнику военные секреты, касавшиеся слабых мест обороны укреплений и караульной службы; в частности, ими было указано место, где был недостроен вал между примыкавшими к морю редутами. «Это… и причинило нам большое несчастье».
Среди других причин он говорит «об обычных на войне случайностях» и о том, что «часто целые армии страдают от ошибки полководца», – вот так вскользь, обтекаемо, не называя на этот раз имени полководца, в то время как слово «Цезарь» встречается, как подсчитано, в его «Записках» семьсот семьдесят пять раз.
В сражении при Диррахии Цезарь потерял, по его собственным сведениям, «девятьсот шестьдесят солдат и двести человек из конницы». Сколько было взято в плен, не упоминается. А пленников Помпей отдал на суд перебежчику Лабиену, который, по словам Цезаря, «стал называть их соратниками, расспрашивать в очень оскорбительных выражениях, имеют ли ветераны привычку бегать, и после этого казнил их на виду у всего войска».
Помпей имел полную возможность добить противника, если бы тотчас же начал преследование деморализованной и потрепанной в бою армии. Но он почему-то этого не сделал, позволив Цезарю с остатками своих войск уйти в Фессалию. Он полагал, что соперник разбит и ему уже не оправиться от поражения. Так же думало его окружение и стало уже делить портфели и должности.
Исследовавший эти события Карл Маркс говорит о «крупнейших военных ошибках» Цезаря, а о Помпее пишет, что «любой заурядный римский полководец, какой-нибудь Красс, раз шесть разбил бы Цезаря во время войны в Эпире. Но с Помпеем можно было все себе позволить».
Это подтверждает и сам проигравший эту битву полководец, сказавший в тот вечер своим офицерам, что для них все было бы потеряно окончательно, «если бы враги имели во главе человека, умеющего побеждать».
Несмотря на неудачу, моральный дух армии Цезаря сломлен не был, солдаты горели желанием загладить свой позор при Диррахии. В очередном историческом сражении при Фарсале они одержали блестящую победу над почти вдвое превосходящими силами противника. Оно состоялось девятого августа сорок восьмого года и выиграно было не только горячим желанием воинов отыграться и восстановить престиж и ореол непобедимости, который они снискали в галльских войнах, но и военным гением Цезаря, на этот раз проявившемся в полном блеске. Он полностью переиграл своего противника. Зная о преимуществах Помпея в коннице (семь тысяч против одной), которая попытается прорвать его правый фланг, применил необычный ход: помимо классических трех линий боевого построения он замаскировал внутри войска и еще одну – четвертую. Это и решило исход сражения. Наткнувшись на эти шесть когорт (около трех тысяч человек), конница противника была сбита с толку неожиданностью и атакой свежих сил Цезаря.
Когда враг дрогнул и началась «большая резня», Цезарь, по Плутарху, «со стоном воскликнул: «Вот чего они хотели, вот до какой крайности меня довели!»
Войска противника действительно понесли большие потери – погибли пятнадцать тысяч человек. В плен сдались двадцать две тысячи, они были помилованы и перешли на сторону Цезаря, при этом он не позволил, как всегда, грабить лагерь врага и отбирать у пленных личные вещи.
Помпей бежал с поля сражения на остров Лесбос. Цезарь решил преследовать его по пятам, чтобы не дать ему времени для набора нового войска. С Лесбоса Помпей направился не в Сирию, как поначалу намеревался, – ведь Восток был его завоеванной вотчиной, – а в Египет, где после смерти царя Птолемея XII, которому Помпей во многом помогал и у них были вполне дружеские отношения, начался династический дележ власти. На престол претендовали его дети: десятилетний мальчик Птолемей XIII Дионис и его семнадцатилетняя сестра Клеопатра.
Ее в то время в Египте не было, она была в Сирии, куда бежала от притеснений брата, точнее, группы влиятельных придворных, желавших править от имени мальчика.
