В 1791 году Шишков получил в командование 64-пушечный линейный корабль «Ретвизан», захваченный у шведов во время Выборгского сражения.
Война завершилась, походы теперь были только учебными, и появилось время для завершения работы над «Треязычным морским словарём» и переводом книги «Морское искусство, или Главные начала и правила, научающие искусству строения, вооружения, правления и вождения кораблей».
«Морское искусство» было издано в 1793 году.
Сначала Шишков передал вышедшую книгу императрице – через князя Платона Александровича Зубова.
Затем она была преподнесена великому князю Павлу Петровичу, как шефу флота. Шишкова предупредили: когда будешь подавать книгу, не забудь встать на колено и поцеловать руку.
«Я вошёл, – пишет Шишков, – и, когда стал припадать на колено, то великий князь приподнял меня, дал поцеловать руку, и с каким-то особым выражением сказал: “Очень благодарен вам, что вы удостоили меня поднесением своих трудов”. Потом взял книгу и, рассматривая чертежи ея, расспрашивал с превеликой подробностью о каждом из них».
– А там прочитали? – спросил Павел Петрович, имея в виду свою мать-императрицу, которую не любил.
Шишков сразу догадался, что имеется в виду:
– Два месяца назад книга была передана, но мне ничего не известно о том, получена и прочитана ли.
– Хорошо же у нас вознаграждают труды, – сказал великий князь.
Павел, конечно же, часто думал о людях, которых соберёт вокруг себя, когда станет императором, – и вот один из их числа находился пред ним.
Но то, что Зубов книгу Шишкова видел и прочёл её, всё-таки однажды выяснится. В 1796 году Шишкова перевели на самый юг империи правителем канцелярии Черноморского флота и портов – а возглавил флот князь Платон Зубов, на такие должности, конечно же, отбиравший офицеров лично.
Понимающий уже правила придворной игры Шишков обратился за разрешением к Павлу Петровичу: ехать ли к Чёрному морю, великий князь? Платон Зубов был фаворитом Екатерины, и Шишков давал понять: люди эти не навсегда, великий князь, а мой опыт может пригодиться и в ваше царствование, которому свой неизбежный черёд.
Павел Петрович был тронут поступком Шишкова – и ничего впоследствии не забыл. По смерти императрицы Екатерины в ноябре 1796 года и вступлении на престол Павла Шишков был тут же произведён в капитаны 1-го ранга (хотя это и так должно было произойти – по сроку выслуги).
Все приближённые ко двору пребывали тогда в некоторой растерянности.
В записках Шишкова, остроумных и местами экспрессивных, это состояние передано замечательно: «Между тем, надлежало благодарить государя. Сего нельзя было иначе сделать, как на вахт-параде (слово, которого мы прежде не знали; и ученья перед дворцом нескольких солдат, где сам царь присутствует и распоряжает, – никогда не видывали). Как быть? мороз пресильный; я на лекарствах; с нуждою выезжаю; всего больше велят беречься простуды – а должно по крайней мере полчаса стоять и дрогнуть в одном мундире. Поехал! Однако ж спрятался в шубе за людьми, и дожидаюсь, когда наступит представление. Куча незнакомых мне людей окружает меня. Один из них, в генеральском мундире, посматривает на меня; и всякий раз, когда я на него взгляну, он, как будто оторопев, то для снятия шляпы приподнимает руку, то, как будто одумавшись, опустит её и от меня отворотится. Казалось мне, что я где-нибудь видел его, но не помнил. Напоследок, доспросясь, узнал, что это немец Канабих. Он, в бытность мою в морском кадетском корпусе капитаном, был фехтовальным учителем, и, каким-то образом записавшись тогда к великому князю в полк, стал теперь генералом. Ему немудрено было меня помнить; и он, по-видимому, не забывая ни старого, ни нового состояния своего, предавался то робости, то спеси. Как ни был я грустен и озабочен, но сии судорожные движения руки его приводили меня в смех. Наконец, вахт-парад приходил к той поре, когда имеющих за что-либо благодарить представляют государю. Я смотрю во все глаза: не смею моргнуть, чтоб не пропустить этой минуты. Тотчас, по наступлению ея, сбрасываю с себя шубу, продираюсь сквозь людей и кидаюсь на колени. Павел поднимает меня… и говорит: “Поди, поди домой. Я знаю, что ты болен. Береги своё здоровье: ты мне надобен”».
Измученный болезнями и тоскующий по литературной работе, Шишков дожидаться решений нового императора не стал и попросился на год в отпуск.
Ему дали возможность отдохнуть. В 1796 году Александр Семёнович стал членом литературной Академии Российской, и можно было б всерьёз приняться за труды словесные, но уже весной 1797 года Павел I передумал и дал Шишкову новое назначение: его поставили эскадр-майором Его Величества.
Имевший ещё до вступления на престол звание генерал-адмирала, император Павел I решил провести масштабные учения в Балтийском море.
Что такое эскадр-майор, Шишков даже не знал: выяснилось, что так теперь называли флаг-офицера. То есть в очередной раз Шишкову было предложено исполнять адъютантские обязанности, но теперь уже при самом императоре.
В ходе учений государь смог увидеть и оценить познания и опыт Шишкова, полученные за четверть века службы во флоте. Хотя бывали на учениях дни нервные – самодурство Павла то и дело давало о себе знать. В записках Шишкова есть такие описания:
«Можно ли корабли построить так, а не вот так?» – интересуется Павел; следует долгое объяснение Шишкова, отчего не можно; император не очень понимает и посему раздражён. «Если мне угодно, чтоб они были построены, как я желаю, тому так и быть», – восклицает он. На счастье Шишкова, появляется другой опытный офицер, и Александр Семёнович говорит: «А вот спросите хоть и у него тоже». Павел спрашивает, звучит то же самое объяснение. Император в бешенстве уходит вниз, бросая: «Посмотрю, как эти умники будут управлять флотом без меня!»…Но через час возвращается в отличном настрое и ещё большем благорасположении к эскадр-майору.
В июле 1797 года, по безупречному завершении учений, Шишков был награждён орденом св. Анны второй степени, произведён в капитан-командоры и пожалован званием генерал-адъютанта. (Для сравнения: Суворов генерал-адъютанта при Екатерине так и не получил.)
Казалось бы: ничего, кроме благодарности императору, Шишков не может испытывать – но его, как и многих тогда, раздражали и зверская муштра, и заставляющее вспомнить времена Петра III повсеместное насаждение прусских порядков, и необъяснимый рост в чинах молодых людей, неизвестно чем отличившихся… И эти немцы повсюду – учитель фехтования Канабих, негодовал Шишков, преподаёт военное искусство! Шишкову – офицеру, капитану боевых кораблей, создателю морского словаря и учебника по военной тактике – всё это было не по нутру.
Так или иначе, он по-прежнему исполнял разнообразные поручения императора, зачастую и деликатного политического свойства: к примеру, выезжал за границу, чтоб в числе прочего разузнать – не замышляет ли Платон Зубов, отпущенный жить в Европу, чего дурного против государя. Выяснилось, что нет.
К Шишкову явно благоволили: в феврале 1799 года он назначен на должность историографа флота, следом награждён св. Анной первой степени и произведён в вице-адмиралы.
