«Все эти орудия были чудовищно смертоносны. При каждом выстреле сражавшиеся падали целыми рядами, как колосья под ударами косы. Каким жалким по сравнению с такого рода снарядами показалось бы нам ядро, сразившее в 1587 году в битве при Кутра сразу двадцать пять человек, или ядро, убившее в 1758 году при Цорндорфе одним выстрелом сорок пехотинцев. Что значили наполеоновские пушки,убийственный огонь которых решил судьбу сражений при Иене и Аустерлице? Все это лишь цветочки! В битве при Геттисберге конический снаряд, выпущенный из нарезной пушки, разом уложил сто семьдесят три южанина, а при переправе через реку Потомак один родменовский снаряд отправил в лучший мир двести пятнадцать южан. Следует также упомянуть об огромной мортире, изобретенной Дж. Т. Мастоном, выдающимся членом и непременным секретарем "Пушечного клуба"; действие этой мортиры оказалось крайне губительным: при ее испытании оказались убитыми триста тридцать семь человек; правда, все они погибли от взрыва самой мортиры…»
Не удивительно, что больше всех переживал именно Дж. Т. Мастон.
«Как? — постоянно печалился он. — Неужели мы состаримся и умрем, так и не посвятив последние годы своей жизни усовершенствованию мощных огнестрельных орудий? Неужели нам больше не представится случая испытать дальнобойность наших пушек и чужие небеса не озарятся огнем наших залпов? Неужели никогда не возникнут международные осложнения, которые позволят Америке срочно объявить войну какой-нибудь заморской державе? Неужели, к примеру (следует помнить, что это говорит американец. — Г.П.), эти нервные французы не потопят ни одного нашего корабля? И неужели строптивые англичане при их несносном характере ни разу больше не нарушат международного права, — ну, скажем, не вздернут по какому-нибудь торжественному случаю трех-четырех наших земляков?»
В артиллерийской науке американцы превзошли европейцев.
«Нельзя сказать, — писал в романе Жюль Верн, — чтобы приемы их стрельбы достигли большего совершенства, но они создали орудия необычайных размеров, бившие на неслыханные ранее расстояния. В искусстве настильного, навесного и ураганного огня, флангового, продольного и тылового обстрела англичане, французы и пруссаки достигли, пожалуй, самого высокого совершенства; но их пушки, гаубицы и мортиры кажутся простыми пистолетами по сравнению с колоссальными орудиями американской артиллерии…»
В «Пушечном клубе» всё подчинено идее.
Председатель сидит в кресле, поставленном на пушечный лафет.
Письменный стол склепан из жесткого листового железа. Круглая чернильница выточена из настоящей гранаты. Скамьи в зале заседаний поставлены плотными зигзагами — как крепостные валы. Но это все — мелочи, все это всего лишь мелочи. Чтобы мир по-настоящему развивался, нужны большие, нужны великие потрясения. И раз уж не ведется почему-то никаких войн, давайте сами, без всяких войн, с помощью только наших чудесных мощных орудий присоединим к уже имеющимся тридцати шести американским штатам еще один…
Луну!
25
В космической авантюре «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут» места для мадам Дюшен не нашлось (после «Парижа в XX веке» издатель особенно внимательно редактировал каждую рукопись Жюля Верна. — Г. П.), зато верного друга — неутомимого Надара писатель с удовольствием отправил на Луну под именем Мишеля Ардана.
«Это был человек лет сорока двух, — описывал Ардана Жюль Верн. — Высокого роста, но чуть сутуловатый, подобно кариатидам, поддерживающим городские балконы. Крупная голова была украшена копной огненных волос, и он встряхивал ими порой, как настоящей львиной гривой. Круглое лицо, широкие скулы, оттопыренные щетинистые усы и пучки рыжеватых волос на круглых щеках, близорукие, несколько блуждающие глаза. Нос очерчен смелой линией, а высокий умный лоб изборожден морщинами, как поле, которое никогда не отдыхало. Короче, малый, которого, говоря языком металлургов, природа скорее выковала, чем отлила…»
Рыжего Надара давно знал весь Париж.
Любимец бульваров… Тициан фотографии…
Надар не только рисовал смелые карикатуры на власти предержащие, он еще издал несколько солидных альбомов с портретами своих знаменитых современников. «Фотография — замечательное открытие, — писал он. — Теория может быть изучена за час, основы техники за день, но вот чему никого нельзя научить — это чувству света. То, как свет падает на лицо, вы должны уловить сами. Чтобы получить сходство, а не банальный портрет, вы должны вступить в тесный союз с позирующим, почувствовать его мысли, его характер…»
Надар многих удивлял своими талантами.
И в артиллерийский снаряд Жюля Верна попал по праву.
26
«С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут».
Три смелых человека и две собаки. И никаких шансов вернуться.
Впрочем, смельчаки и не обсуждают такой шанс. Для них важно добраться до далекого земного спутника, а там увидим. Если, дай бог, на Луне окажется атмосфера, похожая на земную, и если там найдутся понимающие разумные обитатели, то можно спутник Земли объявить еще одним американским штатом! Перспектива прекрасная! Так что речь в романе шла уже не о заморских территориях, а о внеземных! А там, смотришь… Отправят на Луну и другие снаряды… (Возможно, именно от этого варианта в будущем отталкивался Герберт Уэллс, описывая марсиан, прилетевших на Землю в таких же полых цилиндрах.)
Математические расчеты для писателя сделал Анри Гарсе.
Из расчетов (в романе они принадлежат неугомонному Дж. Т. Мастону — непременному секретарю «Пушечного клуба») следовало, что специально построенному артиллерийскому снаряду вполне можно придать ускорение, которое вырвет его из объятий земного притяжения. (Кстати, траектория лунного снаряда была высчитана Анри Гарсе настолько точно, что в XX веке это не раз с восхищением отмечали сотрудники НАСА.)
«Если бы снаряд, — писал Жюль Верн, — все время сохранял первоначальную скорость 12 тысяч ярдов в секунду, он долетел бы до Луны приблизительно в девять часов; но так как скорость снаряда непрерывно убывает, то понадобится 300 тысяч секунд, то есть 82 часа 20 минут, чтобы он достиг точки, в которой притяжение снаряда Землей и притяжение его Луной окажутся равными между собой; начиная с этой точки, снаряд будет падать на Луну в течение 50 тысяч секунд, то есть 13 часов 53 минуты и 20 секунд. Поэтому снаряд следует выпустить ровно за 97 часов 13 минут и 20 секунд до прохождения Луны через намеченную точку ее пути».
Герои Жюля Верна тщательно наблюдали за земным спутником.
Они видели (как позже герои Герберта Уэллса), что во время полнолуния на далеком серебристом диске Луны просматриваются какие-то белесоватые полосы, может быть, туманы ползут в ущельях… Значит, там есть атмосфера… А раз есть атмосфера, то могут быть и обитатели… Вот до них-то мы и доберемся… Если Бог сотворил звезды и планеты, утверждает Дж. Т. Мастон, то человек создал ядро, бомбу, снаряд. И не надо споров, что именно лучше использовать для выстрела в сторону Луны — пушку, гаубицу или мортиру «И пушку, потому что пороховая камера у нее будет иметь тот же диаметр, что и канал… И гаубицу, потому что она выпустит бомбу… И, наконец, мортиру, потому что мы установим ее под углом в девяносто градусов и прочно и неподвижно укрепим в земле, — тогда снаряду сообщится вся двигательная сила, которая при взрыве разовьется в пороховой камере…»
