Подписка, объявленная в разных странах, принесла «Пушечному клубу» почти четыре миллиона долларов — существенная сумма по тем временам.
Оставалось отлить гигантскую пушку — колумбиаду.
И не где-то, а в штате Флорида! — там, где в XX веке на мысе Канаверал будет построен главный американский космодром.
27
Смельчаки Мишель Ардан, Импи Барбикен и капитан Николь становятся первыми межпланетными путешественниками. И летят они на Луну не на воздушном шаре, как это ранее практиковалось в литературе, и не на спине какого-нибудь сказочного дракона, а внутри обыкновенного полого алюминиевого снаряда.
И они готовы на всё — даже навсегда остаться на земном спутнике.
Кстати, хотел отправиться на Луну и непременный секретарь «Пушечного клуба» — Дж. Т. Мастон, но опытному артиллеристу было отказано.
«Ты не обижайся, — доверительно сказал ему Ардан. — Вместо нормальной руки у тебя железный крюк. Ты хромаешь на обе ноги, весь покрыт шрамами. Короче говоря, ты слишком несовершенен, мой друг, чтобы вдруг явиться на Луну. Представь, что мы, правда, встретим там местных жителей. Ведь, увидев тебя, селениты сразу поймут, что люди тратят свое драгоценное время на то, чтобы калечить себе подобных, отрывать им ноги и руки, вообще истреблять близких. Они сразу поймут, почему на нашей чудесной планете до сих пор не набралось и полтора миллиарда жителей, хотя Земля может прокормить все сто миллиардов. Из-за тебя, дорогой Мастон, нас попросту вышвырнут за порог».
Три винтовки, три охотничьих ружья, запас разрывных пуль.
Неизвестно ведь, с кем придется столкнуться на нашем далеком спутнике.
Мощный выстрел озаряет Флориду. Земля в ужасе содрогнулась. Полый снаряд из колумбиады выпущен. Непременный секретарь «Пушечного клуба» и его друзья лихорадочно ищут любую возможность установить связь с отправившимися на Луну путешественниками, но у них ничего не получается…
Роман заканчивается сообщением директора Кембриджской обсерватории Дж. Бельфаста.
«Лонгспик. 12 декабря.
Членам бюро Кембриджской обсерватории.
Снаряд, выпущенный колумбиадой в Стонзхилле, был усмотрен Дж. Бельфастом и Дж. Т. Мастоном 12 декабря в 8 часов 47 минут вечера в момент вступления Луны в последнюю ее четверть. Снаряд летел мимо Луны, но настолько близко к ней, что попал в сферу притяжения земного спутника. Соответственно прямолинейное движение превратилось в криволинейное, обладающее необычайно высокой скоростью. В настоящее время снаряд движется вокруг Луны по длинной эллиптической орбите, став ее искусственным спутником. К сожалению, нам пока неизвестно время обращения снаряда вокруг Луны, а также продолжительность его оборота вокруг собственной оси. Нынешнее расстояние его от поверхности Луны можно приблизительно определить в 2833 мили (4500 лье)
[23]. Исходя из этой полученной нами информации, выдвинуты две гипотезы о последующем движении снаряда: либо притяжение Луны возобладает, и тогда пассажиры снаряда достигнут цели своего путешествия; либо, сохраняя ту же орбиту, снаряд превратится в вечного спутника Луны».
28
Жюль Верн работает.
Он внимательно следит за выходящими во Франции книгами.
Он, например, ошеломлен романом Виктора Гюго «Отверженные».
История несчастного Жана Вальжана, бессмысленно отмотавшего на каторге 19 лет только за то, что, голодая, он украл каравай хлеба, могла тронуть самое холодное сердце. Да, отмечал Жюль Верн, Виктор Гюго умеет вызывать сочувствие к своим героям. И полицейский агент Жавер, и маленькая Ко-зетта, и парижский гамен
[24] Гаврош, и юный Мариус, и Гуин-плен, и Жильят-мореход, и БюгЖаргаль, и многие герои многих его других книг — за каждым стояла своя история.
Впрочем, Жюль Верн верит, что своя история стоит и за его капитаном Гаттерасом, и за доктором Фергюссоном, и за профессором Лиденброком.
А разница?
Конечно, она есть.
Виктор Гюго, на взгляд Жюля Верна, слишком часто бывает излишне цветистым и многословным, его бесконечные отступления от основного текста раздражают, афоризмы звучат напыщенно, тем не менее это всегда Гюго! И он сам определяет себе меру. Никакой издатель не заставил бы признанного мэтра переписать, скажем, главу о мерзких мародерах, вышедших на поле сражения под Ватерлоо, тогда как Жюлю Верну все еще часто приходится мириться с замечаниями Этцеля…
С сентября по октябрь роман «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут» печатался отдельными фельетонами в «Газете политических и литературных дебатов». Одновременно в «Семейном альманахе» появилась повесть «Нарушители блокады» — о недавней Гражданской войне в США. Казалось бы, ничто не должно мешать душевному равновесию, но, потеряв — навсегда — мадам Дюшен, свою подругу, так много для него значившую, Жюль Верн чувствует себя совершенно опустошенным.
Это читается в его стихах того времени.
Теперь ты — только душа,
Теперь ты — только воспоминание.
Время остановилось, ему некуда течь,
Рты закрыты, слов нет, можно лишь вспоминать и думать…
Время остановилось.
Оно остановилось, а ты уходишь.
Ты уходишь, уходишь, и только твоя улыбка
Растворена в воздухе — восхитительная, насмешливая.
Но как ею вдохновляться, если тебя нет?..
Душа, наполненная болью,
Душа, наполненная яростью, —
Рассеивайся, истаивай, уходи, прячься.
Может, там встретишь кого-то похожего на меня,
Может, там почувствуешь горечь прощанья…
[25]
Впрочем, отчаяние тоже — двигатель прогресса.
Люди погибали, но открывали новые пути, считавшиеся раньше непроходимыми; калечились, но создавали новые машины, считавшиеся невозможными; терялись в безвестности, открывая новые территории. В истории человечества не бывает потерь, оно просто их не замечает. История человечества делается находками. История ведь — не переписывание документов. Она — их создание.
29
Закончив роман «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут», Жюль Верн садится за новый. Отношения с Онориной становятся холоднее. Разумеется, она радуется его успехам, ведь он работает на всю семью — на маленького Мишеля, на дочерей, на нее саму, наконец. Но исчезает взаимное понимание первого года и брак по расчету действительно превращается в брак по расчету, где две стороны пытаются, по крайней мере, не мешать друг другу. Часто Жюль Верн остается ночевать в кабинете. Это удобно со всех точек зрения, тем более что по стенам развешаны географические карты, а суть нового романа является как бы отголоском рассказов, слышанных им в детстве, в Нанте: дети ищут своего отца, потерявшегося где-то в тропических морях.
