В этих же антисоветских целях Ежов сохранял и насаждал шпионские и заговорщические кадры в различных партийных, советских, военных и прочих организациях СССР, широко проводя подрывную, вредительскую работу на важнейших участках партийной, советской и в особенности военной и наркомвнудельской работы, как в центре, так и на местах, провоцируя недовольство трудящихся и ослабляя военную мощь Советского Союза.
Подготовляя государственный переворот, Ежов готовил через своих единомышленников по заговору террористические кадры, предполагая пустить их в действие при первом удобном случае. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве.
Через внедренных заговорщиками в аппарат Наркомвнудела и дипломатические посты за границей Ежов и его сообщники стремились обострить отношения СССР с окружающими странами в надежде вызвать военный конфликт, в частности, через группу заговорщиков работников полпредства в Китае Ежов проводил вражескую работу в том направлении, чтобы ускорить разгром китайских национальных сил, обеспечить захват Китая японскими империалистами и тем самым подготовить нападение Японии на советский Дальний Восток.
Действуя в антисоветских и корыстных целях, Ежов организовал ряд убийств неугодных ему людей, а также имел половое сношение с мужчинами (мужеложство).
Руководствуясь статьей 91 УКП, постановил:
Приговорить Ежова Н.И. к уголовной ответственности по признакам ст. ст. 58–1 «а», 58–5, 19–58 п.п. 2 и 8, 58–7, 136 «г», 154 «а» ч. 2 УК РСФСР и приступить к следственному производству по его делу.
Меру пресечения способов уклонения от следствия и суда оставить прежнюю — содержание под стражей.
Справка: Ежов Н.И. арестован 10 апреля 1939 года и содержится под стражей в Сухановской Особой Тюрьме НКВД СССР.
Ст. следователь Следственной части НКВД СССР
Ст. лейтенант Госуд. Безопасности Сергиенко».
Об избиении Ежова в Сухановке Кобулов вспомнил, беседуя со своим заместителем капитаном государственной безопасности Борисом Родосом. В Следчасти Кобулов опирался главным образом на него, поручал самые серьезные дела — знал: кто-кто, а Родос всегда справится.
— С понедельника начнешь работать в Сухановке, с Ежовым. Сергиенко уже завел уголовное дело. Кстати, отдай ему это, пусть приобщит. Да и сам прочитай.
Родос взял переданный ему желтый листок бумаги, начал читать исполненный карандашом текст:
«Лаврентий! Несмотря на всю суровость выводов, которых я заслужил и воспринимаю по партийному долгу, заверяю тебя по совести в том, что преданным партии, т. Сталину остаюсь до конца.
Твой Ежов».
— Вот наглец, — сказал Родос и убрал записку в папку.
— Да, послушай, Борис, — сказал Кобулов, когда Родос уже поднимался со стула. — Ты Ежова «резинкой» не лупи. Он и так на ладан дышит. Понял?
Это предупреждение было совсем не лишним. Некоторое время назад Родос в ходе допроса избил резиновой дубинкой комкора Мерецкова и сломал ему несколько ребер. И если этот здоровяк пришел в себя, хотя и пролежал с неделю в тюремной больнице, то хилый Ежов и от пары ударов Родоса может испустить дух.
Записку на имя Берия Ежов написал от полного отчаяния. Он сбился со счета, не знал, сколько дней провел в камере. Была надежда, что Берия доложит о записке Сталину, тот вспомнит о нем и вдруг что-то изменится. Во время следствия над военными и, кажется, над Бухариным и другими правыми, Хозяин просил Ежова докладывать ему все их письма, и на его имя, и на свое. Но в данном случае писать Сталину Ежов не осмелился. Если Берия получил от Хозяина такую команду, то он доложит ему и об этой записке, если нет, то просто не станет беспокоить.
Он долго думал, как обратиться к Берия. Официально, как к наркому внутренних дел от заключенного Ежова? В таком случае он показывает косвенное признание своей вины. Берия он с самого начала их знакомства называл по имени. Так решил обратиться и на этот раз.
Ежов даже не догадывался, что Сталину была уже безразлична его судьба и участь бывшего «железного наркома» предрешена. Показательных процессов Сталин больше не планировал и интереса к тому, каким путем Ежова ведут к стенке, не проявлял. Этот маленький, послушный и исполнительный человек сделал свое дело и теперь должен уйти вслед за теми, от кого сам же помог избавиться.
16 июня 1939 года
Родос не так давно завершил дела Косиора и Чубаря, хорошо над ними поработал, расколол на все сто процентов, за что и получил раньше срока третью шпалу на петлицы. Он хорошо усвоил главный принцип своей работы: будешь колоть врагов — сверли дырки в гимнастерке, будешь миндальничать с ними — сам попадешь в камеру.
Это был молчаливый, угрюмый человек со злыми глазами.
Несмотря на начальное образование и природную тупость, он сделает хорошую карьеру и только в 1956 году, уже после падения Берия, полковника Родоса вместе с группой следователей приговорят к смертной казни. Хрущев скажет о нем в своей речи на XX съезде партии: «Это — никчемный человек, с куриным кругозором, буквальный выродок».
Но все это будет потом, а летом тридцать девятого Родос был в большом фаворе. Ему поручали самые сложные дела, давали наиболее строптивых подследственных. Хотя дело Ежова сам он не считал сложным и надеялся быстро добиться от него нужных показаний.
Потушив папиросу, Родос взглянул на сидящего перед ним тщедушного, сильно поседевшего человека в мятой гимнастерке, со множеством красных от алкоголя прожилок на морщинистом и небритом лице. Он совершенно не был похож на того молодого симпатичного мужчину с ясными глазами и приятной улыбкой, портреты которого всего несколько месяцев назад висели чуть ли не в каждом кабинете в зданиях НКВД, включая и этот.
— Вы подтверждаете показания Косиора о совместной работе на польскую разведку? Где, когда и какие секретные сведения вы передавали Косиору, кого еще завербовали для этого?
Ежов вздрогнул. Хотел было встать, закричать на следователя, но тут же вспомнил, кто он и где находится. Быстро и сбивчиво стал говорить, что Косиора плохо знает, встречался с ним только на правительственных совещаниях. А польских шпионов он постоянно разоблачал, выявил пробравшегося на руководящую работу в НКВД агента польской разведки Сосновского и нескольких его сообщников.
Родос с недовольным лицом слушал его оправдания, а потом спросил:
— Может быть, вы и Радека с Пятаковым плохо знали и не получали от них инструкций Троцкого?
— Ни от кого и никогда я инструкций Троцкого не получал. Радека знал очень плохо, встречал его на квартире у Пятакова несколько раз, но это было лет десять назад!
