Комендор Максимушкин не отделался так легко, как предполагал: на его гранатомет дурные иноземцы установили точно такую же поперечину, как и на носовой. Однако и он, и Патрушев заметно приободрились, услышав от рыжего немца, что «эта вещь сильно облегчит прицеливание».
«Хвала господу!» – такой была реакция Семакова на доклад вестового. В нем сообщалось, что лейтенант Острено, адъютант его превосходительства адмирала Нахимова, не сможет присутствовать на артиллерийских учениях. Всевышнего лейтенант восхвалил про себя, конечно.
Эта мысль появилась у командира «Морского дракона» не с бухты-барахты. Разработчики нового гранатомета тому немало способствовали.
– Принцип работы этого гранатомета не нов, это телепортация меньшей гранаты в большую. Подобное уже применялось, – солидно говорил магистр Тифор, – но сами гранаты суть нечто новое. И потом, больших гранат маловато.
Маг-универсал не солгал ни словом: телепортацию чугуна в чугун и вправду никто не пробовал. Причиной же нехватки больших гранат был неожиданно открывшийся дефицит кристаллов галенита; выращивать же таковые искусственно (как кварц) доктор Бирос отказался, упирая на то, что нагрев на воздухе необратимо портит продукцию и что для организации такого производства нужна солидная технологическая подготовка.
– Примите во внимание полную неизвестность воздействия взрыва в воздухе на корабль противника, – указывал капитан Риммер, – и особо обращаю ваше внимание: по характеру и степени повреждения щитов будет не так просто определить уязвимость корпуса корабля, равно палубы, надстроек, рангоута…
И это было правдой: на реальной цели гранаты этого типа никто не опробовал.
– Я, конечно, не специалист по гранатометам, – доверительным тоном сообщал лейтенант Малах, – но из военного опыта могу сказать уверенно: на больших расстояниях наверняка будут проблемы с прицеливанием. Их, кстати, будем решать в первую очередь. Сверх того, эффекты негации…
Вот почему лейтенант Семаков про себя решил, что даже если все учебные щиты разнесут в щепочки – и тогда надо будет закатить речь перед экипажем, чтоб не зазнавались и не питали слишком радужных надежд. И отсутствие начальства – только на пользу.
Поначалу наладка кормового гранатомета и его испытания шли так, как намечалось.
Щиты выставили (целых восемь штук), они были высотой в сажень. К каждому прикрепили плавучий якорь с целью избежать ветрового сноса.
– Как сигнал? – непонятно для русских офицеров спросил Малах. Ответ Тифора был немногим яснее:
– Вполне ловится.
По мнению российских моряков, волнение не отличалось силой: балла четыре, не больше. Тифор же имел в виду, что сигнал потоков воды (от волн, разбивающихся о щит) достаточно силен, чтобы его уловили кристаллы-датчики.
Дистанцию Тифор сперва выставил на глазок, а потом началось то, что даже матросы посчитали нелегкой работой. Магистр глядел на результат выстрела, затем подбегал поочередно к двум оконечностям поперечины, поправлял нечто невидимое, потом, пригнувшись, регулировал что-то в станине. И снова граната досылалась в ствол, и все повторялось сначала. Через некоторое время маг неожиданно выхватил тетрадь и стал что-то непонятное записывать и черкать, бормоча себе под нос.
– Чегой-то он пишет? – шепотом поинтересовался матрос Плесов, который так и остался вторым нумером прислуги кормового гранатомета.
Рыжий услыхал, но ответил на тарабарском диалекте русского языка:
– Коэффициенты поправок по углам и дистанции… – после чего опять захлопотал вокруг станины и поперечины. И вдруг он разогнулся.
– Ну, Пресветлые силы с нами. Максимушкин, отойди от гранатомета, – но сам не только не отошел, но, наоборот, чуть довернул ствол, – проверяем. Владимир Николаевич, малым ходом в сторону от щита. Должно ловить. Дистанция?
– Семь с половиной кабельтовых!
Палец магистра нажал на желтую пластинку на станине. Максимушкин смотрел не на мишень, а на гранатомет, и потому заметил, как ствол совершенно самостоятельно чуть шевельнулся, ловя цель по вертикали. Грохнул взрыв.
– Есть!!! – рявкнуло сразу несколько глоток.
– Дистанция до второго щита!
– Девять с половиной кабельтовых!
И опять Максимушкин заметил легкое движение ствола.
Еще взрыв.
– Недолет десять сажен, ах ты же ж…
– Значит, подрегулируем, – заявил Тифор самым деловым голосом и тут же снова принялся осматривать и поправлять. – Владимир Николаевич, остановите корабль.
Терминология, предписанная Морским Уставом, нарушалась направо и налево, но никто не придавал этому значения.
– Дистанция!
– Одиннадцать кабельтовых ровно!
– А ну!
– Перелет…
– Ничего-ничего, еще поправочка, совсем малая… дистанция!
– Одиннадцать кабельтовых с четвертью!
Взрыв.
– Готов!!!
А дальше, как и предвидел опытный Малах, начались проблемы с прицеливанием: на дистанции пятнадцать кабельтовых при том, что «Морской дракон» не двигался относительно мишени, гранатомет давал то перелет, то недолет.
Малах же первым угадал причину.
– Помнится, нечто похожее бывало. Тогда оружейники увеличили размер вот этой штанги.
Лейтенант Мешков, будучи артиллеристом, сразу ухватил идею:
– Ну да, это как при измерении крюйс-пеленгом: чем больше база, тем точнее.
– Значит, придется просить, чтобы прислали что-то подлинее, – подбил итоги командир. – Идем к щитам, будем подбирать их, ну и обломки пригодятся.
Тем же вечером в портал ушло письмо с описанием затруднений и просьбой заменить поперечины магодальномеров. Видимо, иномирские оружейники предвидели проблему, поскольку искомое поступило прямо на следующий день.
И еще через день российские моряки с улыбками констатировали, что на дистанциях до двадцати пяти кабельтовых учебные щиты расшибаются в щепочки с первой же гранаты. Правда, наладка гранатомета потребовала не двух, а всех трех часов.
Командир «Морского дракона» отпустил команду на берег, сопроводив разрешение длительным напутствием, суть которого вполне можно было изложить одной фразой:
– Чтоб к завтрашнему утру все явились в доску трезвыми: срочно выйдем в море!
Насчет срочности Семаков угадал: ночная авиаразведка (летал, понятно, Таррот) обнаружила три вымпела союзников, идущих от Босфора. Дракон доложил о них как о «кораблях такого же размера, как и виденные раньше, с винтами». Утром пакет с донесением ушел к Нахимову. Тот, в свою очередь, не замедлил вызвать лейтенанта на ковер.
После надлежащих приветствий последовал начальственный вопрос:
– Лейтенант, в каком состоянии находится корабль?
