– Ясно, – кивнул мужчина. – Дальше?
– А что дальше? Состояние ухудшалось. Медикаментозное лечение приносило только временные улучшения. Сейчас помещен в палату для тяжелых.
– Что говорил?
– Во время затиший в основном молчал. Ни с кем не общался, на контакт не шел. Все время просил ручку и лист бумаги.
– Давали?
– Нет, конечно. Строго запрещается передавать больным колющие и режущие предметы. Даже авторучкой можно натворить много дел.
– Интересовались, зачем ему ручка и бумага?
– Да, но он не отвечал. Просто просил ручку и бумагу.
Мужчина ненадолго задумался, но потом снова посмотрел на врача.
– Во время приступов что говорил?
– Как правило, одно и то же, – доктор вздохнул. – Насколько мне известно, во время той войны он служил в штабе группировки. Майором был. Отдал приказ о проведении разведывательной операции. На обратном пути группа попала в засаду. Никто не выжил. Я не вникал особо в эту историю, но вроде как из-за его ошибочных действий все это и случилось. Если я не ошибаюсь, у него были данные о возможной засаде, но он их проигнорировал, посчитав дезинформацией. В общем, отправил в самое пекло… Во время обострений он кричал о том, что убил восемнадцать парней, что он не должен жить, что его нужно расстрелять, и все в этом духе.
Мужчина сжал зубы и нахмурился. Некоторое время он просто смотрел в одну точку перед собой, а затем, как будто вынырнув из воспоминаний, встряхнул головой.
– Это всё?
– А что еще вас интересует?
– В принципе, больше ничего. Отведите меня к нему.
Дверь позади мужчины захлопнулась, и он принялся осматривать палату, в которой оказался. Напротив двух окон с решетками стояло несколько коек. На одной из них лежал человек. Его взгляд был уставлен в потолок. На появление вошедшего он никак не отреагировал. Подойдя поближе, мужчина заметил, что руки и ноги человека привязаны к кровати, полностью обездвиживая больного. Только прислушавшись, он услышал, что привязанный мужчина что-то неразборчиво шепчет.
– Вот мы и встретились, – негромко произнес вошедший и подошел к койке.
Никакой реакции.
– Ты меня слышишь?
Мужчина подошел поближе и слегка наклонился над больным.
– Ты слышишь меня или нет?
Только неразборчивый шепот в ответ. Мужчина медленно присел рядом и попытался вслушаться в слова.
– Восемнадцать… А если бы другим маршрутом… Там развилка была, им можно было обойти… Надо было им сказать… Нет… Они бы ушли… Восемнадцать… Убил… Кто убил? Они? Нет, я убил… Ждали их… Они ждали, а я убил… Восемнадцать…
Мужчина присел на соседнюю койку и внимательно посмотрел на больного.
– Кого ты убил?
Больной на несколько секунд замолчал, но потом снова зашептал.
– Кого ты убил? Слышишь меня? – повысил голос мужчина.
Лицо больного исказила жуткая гримаса, как будто кто-то вонзил в его тело иглу, а шепот стал быстрее и неразборчивее.
– Восемнадцать. Восемнадцать. Надо было другой тропой. Я убил, убил, убил…
– Смотри, что у меня есть, – мужчина встал и достал из внутреннего кармана пиджака ручку и маленькую записную книжку. Больной тут же сфокусировал взгляд на этих предметах и замолчал.
– Зачем тебе они? – спросил мужчина и помахал ими перед лицом больного.
– Дай.
– Зачем?
– Дай!
Мужчина оглянулся на дверь и, немного посомневавшись, склонился над узлами веревки, с помощью которой тот был привязан к кровати. Отвязав одну руку, он заглянул в его глаза. Даже проблеска разума не было в них. Они были устремлены на блокнот с ручкой, которые лежали у него в ногах.
– Дай.
– Да подожди ты, – мужчина развязал веревку на второй руке. – Только давай без фокусов.
Больной, почувствовав свободу, одним рывком дотянулся до предметов и, схватив их, тут же принялся что-то рисовать на чистом листке.
– Вот здесь. Здесь была тропа… А здесь развилка… Надо было идти по ней.
На листочке появлялись линии и стрелки, которые он выводил дрожащей рукой.
– Там можно было пройти… Можно было… А я приказал им… И убил.
Мужчина, внимательно наблюдавший за действиями больного, заглянул в блокнот.
– Ты отдал приказ о проведении операции?
– Да, да. Я приказал возвращаться через этот квадрат. Можно было по-другому…
– Как по-другому?
Больной снова принялся черкать в блокноте. На белом листе постепенно появлялась достаточно подробная карта местности.
– Вот здесь можно было… Здесь можно было им пройти. Вот здесь. Через этот овраг. Там можно было спуститься… Мне говорили, что там засада, я не поверил и убил.
– Они выходили на связь?
– Да, да. Выходили. Но мне нужны были данные по этому квадрату. Я их отправил сам. Они все погибли. Все…
Руки больного затряслись, и блокнот выпал из рук, но он тут же схватил его и снова принялся рисовать.
– Я мог скорректировать маршрут. Вот здесь можно было обойти.
– Где? Показывай, – мужчина встал и подошел поближе.
– Вот здесь, – больной поставил кривой крестик на листке.
– И что там? Обход?
– Да, да. Там можно было обойти. Но я их сам отправил сюда. Мне нужны были данные…
Мужчина снова присел на соседнюю койку и, немного помолчав, посмотрел на своего безумного собеседника.
– Ты помнишь Мишку? Михаила Воробьева помнишь?
– Рядовой Воробьев, связист, – четко произнес больной.
– Помнишь, значит…
Человек на койке впервые посмотрел в лицо гостя.
– Погиб при выполнении боевого задания, – как по написанному проговорил он, – я его убил.
– Как ты его убил?
– Вот здесь, – больной протянул ему блокнот, – здесь надо было свернуть с тропы. Там развилка. Там можно было пройти…
– Как ты его убил?
– Там развилка… Если бы пошли там, не нарвались бы на них. Их было много. Они ждали их. Я всех убил. Восемнадцать… Я… – больной повторял одни и те же фразы сбивчивым голосом. Его широко открытые и безумные глаза смотрели то на блокнот, то в лицо гостя. Мужчина тяжело вздохнул и, протерев лицо рукой, снова посмотрел на бывшего офицера.
– Я искал тебя. Очень долго искал.
Больной, проигнорировав его слова, снова уткнулся в блокнот.
– Ты слышишь меня, сволочь? – прошипел мужчина. – Знаешь, зачем я тебя искал?
