И тут она поняла, кто плачет – это была Дженни Тил. Та самая, чей узнаваемый ремень с ковбойской пряжкой виднелся под голой грудью на фото, которые она посылала Грейнджеру. Она сокрушенно смотрела на мелькавшие на экране фотографии Грейнджера, и по ее опухшим щекам катились слезы. А вот и Полли Крамер, чьи расписанные хной руки мелькали на неприличных фото в красноватом свете из витражного окна. Жюстина Уильямс, Мими Колт… все они были здесь. Все школьницы, чьи фотографии она видела в телефоне Грейнджера. И все они рыдали так, будто настал конец света.
«Они и правда любили его», – внезапно поняла Ава.
Ей и в голову не могло прийти что-то более отвратительное, чем учитель, который развлекается с ученицами у себя в кабинете, да еще просит их присылать ему свои фотографии в обнаженном виде. Но все оказалась еще хуже. Гораздо хуже. Лукасу Грейнджеру удавалось убедить этих девочек, что он любит их. Он манипулировал ими, врал им, чтобы воплощать свои извращенные фантазии. Ава так и видела, как он шепчет «Я люблю тебя» десяткам разных девушек, а те восторженно и взволнованно верят его словам. Она никак не могла понять, почему полиция совершенно не заинтересовалась ее словами о том, что Грейнджер крутил романы с ученицами. Они хоть проверили это? Она сказала им, что Грейнджер приставал к ней, но они, похоже, не обратили на это внимания.
Преисполнившись отвращения, Ава пробралась на свободное место в одном из задних рядов. Отец сел рядом. Слева от нее сидел Шон Диллон, коротко кивнувший Аве, когда она заняла место рядом. Ава уставилась на возвышение перед алтарем. Пожилой священник встал со стула и поднялся на возвышение. Краем глаза она заметила, как Шон повернулся к тому, кто сидел с другой стороны от него – вероятно, к своей подружке Марисоль Суини, – что-то шепнул ей и они оба приглушенно захихикали. Ава попыталась не обращать на них внимания, но не могла отделаться от ощущения, что знает, о чем они говорят.
Священник поправил микрофон, положил руки на кафедру и оглядел собравшихся. В краткое мгновение перед началом проповеди Ава успела услышать шепоток, донесшийся с заднего ряда. Голос она не узнала, но расслышала слова, явно предназначавшиеся для ее ушей:
– Мне всегда казалось, что с Алексом Коэном что-то не так.
– Точно. Он всегда был какой-то странный, правда?
– Меня нисколько не удивляет, что он избил кого-то в своей старой школе, – продолжал громкий шепот. – У него всегда был такой вид, будто он вот-вот слетит с катушек, – собеседник прыснул в ответ.
Отец Авы вздрогнул и едва заметно повернул голову. Он, очевидно, тоже услышал этот шепот. Он потянулся к дочери и ободряюще пожал ей руку.
Ава сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Она вдруг почувствовала, что на нее смотрят тысячи глаз. Конечно, все на нее пялятся. Ведь она Ава Джалали, бывшая девушка предполагаемого убийцы Грейнджера.
Сердце Авы ухнуло вниз при мысли обо всем, что она узнала об Алексе за последние дни. В новостях показали еще несколько бывших одноклассников Алекса, которые подтвердили, что тот до полусмерти избил нового парня своей бывшей девушки. Не высказались только сама бывшая девушка, Клео, и Бретт – тот парень, которого Алекс якобы избил.
Алекс никогда ей об этом не рассказывал. Ава даже не знала, что в старой школе у него была подружка, не говоря уж о том, что он так ревновал ее к новому бойфренду, что накинулся на того с кулаками.
Но, даже зная всего этого, Ава все равно не могла представить себе, чтобы Алекс убил Грейнджера. Безумие ли это с ее стороны? Глупо ли верить в его невиновность? Она по-прежнему злилась на него за то, что он сдал ее копам в ту ночь, но не могла его разлюбить. Она не утратила веру в него. Во всяком случае – пока.
Священник прокашлялся, и Аве пришлось вернуться в реальность.
– Сегодня нас привело сюда печальнейшее событие человеческой жизни, – начал он размеренным голосом. Какая-то женщина в первом ряду снова всхлипнула. – Мы собрались здесь, чтобы оплакать уход чада божьего – молодого мужчины, посвятившего себя чистому и достойному призванию. Лукас Грейнджер был учителем, наставником, лидером. Человеком, который влиял на жизни окружающих. Как и другой великий человек, ушедший из жизни молодым, – священник сделал эффектную паузу, чтобы слушатели смогли осмыслить его слова. – Да-да, ведь Иисус тоже был учителем.
По церкви прокатился разноголосый хор смешков и сдавленных всхлипов. Ава ощутила кисловатый вкус во рту и сглотнула, подавляя рвотный рефлекс. Много чего можно было сказать про Лукаса Грейнджера, но сравнивать его с богом уж точно нельзя.
10
В четверг вечером Паркер сидела в приемной Эллиота Филдера, ковыряя обивку стула и нервно постукивая ногами по полу. Она все еще не могла поверить, что пришла сюда: насколько же она отчаялась, если единственным человеком, к которому она могла обратиться, оказался психотерапевт, который ее преследовал?
Во вторник, после того, как Филдер рассказал ей про смерть отца, он стал уговаривать ее встретиться, но Паркер тогда совсем не хотелось видеться с ним. Так что она села на автобус до Бэкона, несколько часов прослонялась по городу, а потом встретилась с Джулией, решив больше никогда не общаться с Филдером.
Но сообщение о смерти отца по-прежнему никак не укладывалось у нее в голове. Она не могла поверить, что его больше нет. На самом деле нет. Она ожидала от себя совсем другой реакции. Радости, может даже эйфории. Но вместо этого чувствовала лишь онемение, за которым последовала самая жестокая мигрень, какую ей когда-либо приходилось пережить. Хуже того, в ее памяти начали всплывать самые ужасные воспоминания об отце – своеобразный хит-парад побоев. Нет, нужно выбросить его из головы раз и навсегда.
Потому-то она и оказалась в этой приемной.
В кармане толстовки звякнул телефон, и Паркер от неожиданности подскочила. Кожа покрылась холодной испариной. Трясущимися пальцами она выудила из кармана телефон.
– Алло?
– Ты где? – Голос Джулии звучал обеспокоенно и напряженно.
– Все нормально, – сказала Паркер, стараясь, чтобы это прозвучало убедительно.
– Почему ты не пришла на службу?
– Какую службу?
Джулия выдохнула.
– Похороны Грейнджера.
– А ты что, ходила? – Паркер была совсем не в том состоянии, чтобы идти на похороны. Но ей не верилось, что Джулия туда все-таки туда пошла. Не то чтобы она вела активную социальную жизнь с тех пор, как всей школе разослали письмо о ее полоумной мамаше…
– Ага, – ответила Джулия. – Ну, то есть, я старалась никому не попадаться на глаза, но все же пошла. И тебе бы следовало. Нехорошо, что ты просто не пришла.
– Да кому какое дело? – бросила Паркер. Они ведь больше не в числе подозреваемых.
– Мне есть дело! – сорвалась Джулия. – Ты была нужна мне! Паркер, нам правда нужно держаться вместе. После всего, что случилось…
