— Что это? — спросила Гаэль, разглядывая карточку.
— Возможно, и работа, — улыбнулась дама, проникнувшись к Гаэль сочувствием: бедняжка выглядела такой несчастной и была так молода…
После ухода Гаэль она язвительно посоветовала секретарше:
— Когда в следующий раз еще кто-то принесет в чемодане сорок девять шедевров, не пытайтесь избавиться от посетителя, а немедленно позвоните мне.
— Конечно, — пристыженно пролепетала девушка: кто же мог подумать, что картины подлинные?
А Гаэль, выходя из музея, улыбалась и думала, что командующий был бы доволен ею. Все прошло прекрасно! Картины в надлежащем месте, в музее.
После Лувра Гаэль пошла в офис Красного Креста, адрес которого раздобыла утром в отеле. Это была ее еще одна важная миссия. Ей пришлось выстоять двухчасовую очередь среди тех, кто пытался найти родственников в Европе.
Женщине, которая записывала данные, кого разыскивали, она продиктовала все, что знала о Фельдманах, полные имена, точные даты рождения, когда их арестовали, когда депортировали…
Закончив писать, дама заметила с сочувствием:
— Надеюсь, вы понимаете, что, вероятно, никого из них уже нет в живых. Очень немногие выжили в лагерях. Мы, конечно, постараемся выяснить все, что возможно, но надежды мало.
Лагеря освободили совсем недавно. Первый, в Майданеке, взят русскими в июле. Истории, которые рассказывали о лагерях, были шокирующие, бесчеловечные, и слушать их невозможно. Гаэль видела фотографии изможденных, неправдоподобно худых узников и плакала каждый раз, когда слышала или читала об освобождении очередного лагеря.
— Мне нужно знать, что с ними случилось, — повторила Гаэль. — Возможно, Ребекка или кто-то из ее семьи окажется в одном из лагерей, которые только что освободили, но слишком слабы, чтобы самостоятельно вернуться домой. Так я поеду за ними.
Служащая кивнула и предложила ей зайти недели через три.
Гаэль этот срок показался вечностью, но делать нечего — придется ждать. Может, Ребекка и выжила: она была молодая и сильная. Гаэль отказывалась верить, что она мертва.
Девушка вернулась в отель. День выдался тяжелым, и она чувствовала себя вымотанной как физически, так и эмоционально, проголодалась. Идти в бистро, где снова пришлось бы выслушивать непристойные предложения солдат, — выше ее сил, поэтому Гаэль сразу поднялась к себе и, едва коснувшись головой подушки, провалилась в сон.
Наутро Гаэль проснулась от голодных спазмов в желудке и отправилась в дальнее бистро, куда не заходили солдаты. Одевшись во все черное: простую юбку и жакет, принадлежавший когда-то матери и немного великоватый для Гаэль, и туфли без каблуков, — она всеми силами старалась не привлекать к себе внимания.
После того как перекусила кофе с молоком и двумя круассанами, которые показались ей невероятно вкусными, Гаэль вдруг вспомнила о карточке, что получила вчера. Может, она и правда получит какую-нибудь работу в художественной галерее?
У нее не было вообще никакого опыта работы, даже официанткой никогда не работала, но нужно поскорее что-то найти, пока не закончились деньги.
Гаэль достала карточку и прочла: имя Люсьен Лелонг, ничего для нее не значившее, и адрес, которого она также не знала. Девушка купила в газетном киоске карту Парижа и отправилась по указанному адресу. Вскоре она уже стояла перед дверью небольшого здания со скромной табличкой, на которой было выгравировано «Лелонг». Как раз в этот момент распахнулась дверь, и вышли две хорошо одетые дамы. Гаэль проводила их взглядом и нажала кнопку звонка.
Дверь открыл мужчина в элегантном темном костюме и, удивленно оглядев посетительницу, спросил, назначено ли ей. Она увидела за его спиной большую приемную, но так и не поняла, что это за контора. А может, это вообще частный дом? Может, дама, которая дала ей этот адрес, решила, что она годится лишь для должности горничной? Впрочем, Гаэль готова была взяться за любую работу. Главное, чтобы не заниматься проституцией.
— Я ищу работу, — пояснила девушка, изо всех сил стараясь не показать неуверенность.
Мужчина улыбнулся, проводил ее в маленькую гостиную и, попросив минуту подождать, исчез. Гаэль огляделась. Комната была обставлена очень просто: белой мебелью с обивкой из серого шелка. На стенах в рамках висели рисунки вечерних платьев и фотографии довоенных модных показов и моделей. Может, это магазин? Непохоже.
Она все еще гадала, куда привела ее судьба, когда мужчина появился вновь, но уже не один, а с высокой худой блондинкой, очень красивой, но выглядевшей суровой в деловом черном костюме с юбкой чуть ниже колена. Во время войны ткань выдавали по талоном, поэтому одежду шили более короткой и облегающей в целях экономии. Волосы дамы были уложены в тугой узел, и она растерянно оглядела почти мальчишескую стрижку незнакомки. Девушка ей так понравилась, что она сочла это мелочью.
Мужчина в темном костюме оставил Гаэль наедине с женщиной, а сам вернулся на рабочее место.
— Итак, вы хотите получить работу, — представившись мадам Сесиль, заговорила блондинка, внимательно рассматривая старушечьи обноски девушки. — А какую, позвольте спросить? Продавщицы?
— Я бы с радостью, — выдохнула Гаэль, буквально сжавшись под проницательным взглядом блондинки.
Даже переправлять еврейских детей было не так страшно, как ей сейчас казалось, чем видеть эту даму в шикарном черном костюме. Гаэль ничего не понимала в моде, но и ей было ясно, что дама очень стильная, судя по грациозной, уверенной манере держаться. Кроме того, она внимательно наблюдала за каждым движением Гаэль, словно это имело огромное значение. Гаэль никогда не обращала особого внимания на одежду. Мать носила вещи, что шила местная портниха, но они не могли считаться ни модными, ни элегантными. Мадам Фельдман, в отличие от нее, заказывала туалеты в Париже, ездила в Лион к модистке и была одета значительно лучше.
— Прошу, пройдитесь по комнате, — властно потребовала мадам Сесиль.
Гаэль робко сделала несколько шагов, и, наблюдая за ней, дама нахмурилась.
— Еще раз, пожалуйста. Держите спинку прямой и смотрите перед собой, не поворачивая головы.
Гаэль еще раз пересекла комнату, и на сей раз мадам Сесиль довольно кивнула:
— Ну вот, уже лучше.
Происходящее было для Гаэль полной загадкой. Что они здесь делают? Что это за работа? Если они продают, то что?
— До войны вам повезло бы больше, — загадочно заметила мадам. — Со времени оккупации у нас не было модных показов, но мы по-прежнему шьем образцы моделей и просим девушек демонстрировать их.
Короткая стрижка Гаэль, похоже, совсем не шокировала мадам Сесиль, поскольку последние два года они шили платья для жен немецких офицеров и богатых французских клиентов, так что с августа видели в Париже немало подобных.
— Пойдемте со мной, — велела мадам Сесиль, и Гаэль безропотно последовала за ней по длинному коридору.
