— Полагаю, телефон дать можно, нет ничего плохого в том, чтобы встретиться с друзьями, — бросила она небрежно.
— Да он все равно не позвонит. Засядет за фортепьяно сочинять музыку и забудет обо всем на свете. Я удивился, что он вообще пришел: может, просто хотел нормально поесть.
— Да, ваша жена просто гений кулинарии. Я дважды брала добавку пастушьего пирога и съела огромный кусок яблочного.
— Вам это не повредит, — заверил Андре, явно не одобряя ее худобу, казавшуюся ему чрезмерной.
Несмотря на предсказания коллеги, Кристофер позвонил ей в тот же вечер.
Трубку подняла Доминика, буркнула «тебя» и исчезла в своей комнате.
— Я просто в восторге от нашей встречи, — поздоровавшись, сказал Кристофер. — И Андре прав: я обычно работаю по ночам и никуда не выхожу, так что поесть нормально выпадает редко.
Гаэль рассмеялась:
— Андре так и сказал, что вы пришли только поэтому. Вы над чем-то работаете?
— Пытаюсь. Сроки поджимают, а написана только половина.
— Это, должно быть, очень интересно.
— Иногда, хотя мне нравится все, что я делаю, меня всегда увлекает процесс.
— Я такая же: мне очень нравится в музее.
Встреча с коллекционерами сегодня прошла очень удачно — ей удалось купить винтажные игрушки по сходной цене, так что детские комнаты постепенно обретали нужный вид.
— Вы вкладываете в этот проект душу, — протянул он задумчиво. — У вас есть какой-то личный интерес?
Ему почему-то казалось, что так и есть: жалованье в музее чисто символическое, а она это делает, значит, по велению сердца.
— Вы правы. В концлагере погибла вся семья моей лучшей подруги.
— У каждого из нас кто-то погиб, — серьезно сказал Кристофер. — За тот кошмар кому-то больно, а кому-то стыдно.
— Согласна. Именно поэтому музей так для меня важен. Я очень надеюсь сделать его местом, которое каждому необходимо посетить, добиться его признания как объекта социального, культурного и исторического значения. Правда, пока еще не знаю, как это сделать, как привлечь к нему внимание.
— Счастлив буду посетить музей, когда все будет закончено.
Тем более сейчас, когда встретил ее. Андре несколько раз упоминал о новой сотруднице: умной, привлекательной, работать с которой — одно удовольствие, но он пропускал его слова мимо ушей, пока не увидел Гаэль собственными глазами.
— Можно мне пригласить вас на ужин?
Он старался, чтобы это прозвучало как бы между прочим. Ему не давало покоя обручальное кольцо у нее на пальце, хотя она говорила, что овдовела. Очевидно, это произошло недавно, поскольку Андре предупредил, что она ни с кем не хочет встречаться.
— Конечно, — просто ответила Гаэль, ничего не уточняя.
— Я позвоню, и мы договоримся, когда и где, — сказал он, не желая показаться слишком навязчивым.
Она поблагодарила за звонок и повесила трубку.
— Кто это был? — входя в комнату, резко спросила Доминика.
— Друг архитектора из музея, где я работаю.
— Он что, пригласил тебя на свидание? — скептически поинтересовалась дочь.
— Нет. Мы только вчера познакомились за ужином у Андре.
— Надеюсь, ты не начала подыскивать замену папе?
— Даже не думала об этом.
— Ты уже старая, чтобы еще раз выходить замуж, — выложила разом все карты Доминика. — К тому же это будет предательством по отношению к папе.
Гаэль рассмеялась:
— Да, исчерпывающе, ничего не скажешь. Спасибо, что все прояснила, особенно за то, что я уже старая.
— Но это же правда. Зачем выходить замуж, если тебе оставили кучу денег?
— Откуда ты знаешь? — резко спросила Гаэль.
— Папа сам сказал, что оставит тебе столько, чтобы можно было жить, ни в чем не нуждаясь, а я получу остальное.
— Он позаботился о нас обеих, — кивнула Гаэль, подводя черту в этом неприятном разговоре. — И ты права: мне не нужен второй муж. Только знай: из-за денег замуж я бы никогда не вышла.
Роберт и Доминика много и часто говорили о деньгах, и Гаэль это очень не нравилось. Дочь же была просто одержима финансовой стороной жизни: у кого есть деньги и сколько, как заработать больше и как выгодно вложить. Похоже, она правильно выбрала профессию.
— Тебе повезло, что папа на тебе женился, — бросила почти грубо Доминика.
Гаэль была шокирована наглостью дочери.
— Да, повезло, потому что мы очень любили друг друга.
— А еще он был очень богат, — усмехнулась Доминика.
Гаэль совершенно не нравилась позиция дочери: ее послушать, так все вокруг построено на корысти.
— Жениться и выходить замуж следует по любви, а не из-за денег, — заявила она твердо.
— Но деньги — главное в жизни. Мне бы не хотелось родиться в бедной семье, — цинично заявила дочь.
Гаэль поморщилась и откровенно призналась:
— После войны, когда осталась одна, я тоже была бедна. Мне приходилось много работать, но я выжила.
— Я готова много работать и постараюсь добиться еще большего, чем папа, — заявила Доминика с таким выражением глаз, что Гаэль даже вздрогнула. Это было ледяное честолюбие и стальная решимость.
— Деньги не главное в жизни, во всяком случае не должны быть. Можно стать счастливой и без них и, напротив, очень несчастной с ними, если рядом окажется не тот человек, — мягко заметила Гаэль.
— Ну да, как у папы с другими женами, которым нужны были только деньги, — беспечно бросила Доминика. — Вот я вообще не хочу выходить замуж!
Она повернулась и вышла. Гаэль долго размышляла о разговоре. Ей очень не нравилось, что девочка так зациклилась на деньгах, и уже точно ничего хорошего нет в том, что точно узнала, сколько именно оставил ей отец, хотя о его богатстве много писали в прессе.
Первое поступление денег на счет Доминики произойдет, когда ей исполнится восемнадцать лет, что, по мнению Гаэль, слишком рано. Она ни в чем не нуждалась, но у Роберта были свои идеи насчет денег, и он с ней не соглашался. Он хотел, чтобы Доминика уже с молодых лет училась управлять его состоянием. Гаэль считала, что это отдалит ее от сверстников, а кроме того, она может начать тратить деньги бесконтрольно. Роберт так не думал. Доминика, в отличие от него, по натуре не была щедра.
Через несколько дней вновь позвонил Кристофер и пригласил Гаэль на ленч. Он подумал, что это лучший способ узнать ее, и предложил встретиться в старом бистро, которое ему нравилось.
Хоть утро и выдалось суматошным: пришлось ехать на выставку мебели, — она пришла на встречу вовремя. Назавтра предстоял аукцион, где она собиралась кое-что купить для музея Штрауса. Она была на предварительном просмотре вещей с аукциона, за ленчем показала ему каталог и лоты, на которые будет делать ставки. Ему понравился ее выбор, но вскоре разговор перешел на его музыку. Когда он говорил об этом, его глаза загорались. Недавно он ездил в Прагу по специальному разрешению, чтобы услышать симфонию, написанную его другом. Он упомянул также о том, что год преподавал в Беркли, в известной музыкальной школе Бостона, и просто обожал свою работу, хотя не смог долго жить вдали от родины.
