В конце августа они загрузили в минивэн вещи Доминики: сумки, коробки, магнитофон, новый велосипед и одежду, купленную для колледжа, — и поехали в Бостон. Гаэль целый месяц помогала ей готовиться, и великий день наконец настал. Водитель помог все перенести в Кабот-Хаус, где Доминике предстояло жить. Помимо своих занятий она будет посещать лекции в Гарварде. Доминика собиралась изучать экономику в качестве основного предмета и планировала работать каждое лето в инвестиционной банковской фирме отца, чтобы досрочно поступить в школу бизнеса, после того как получит степень бакалавра. Она очень надеялась, что не придется до аспирантуры несколько лет работать.
Гаэль с грустью развешивала одежду дочери в шкафу и разбирала остальные вещи, пока Доминика вместе с девушкой из общежития исследовала кампус. Она привезла с собой много мини-юбок, коротко подстриглась и теперь выглядела такой милой и невинной, что у Гаэль щемило сердце. Но она хорошо знала, что внешность обманчива. Дочь без зазрения совести терроризировала мать, была жестокой и бескомпромиссной, неспособной прощать.
Гаэль долго не могла ее оставить, а потом все-таки вышла, хотя и с тяжелым сердцем. Всю дорогу до Нью-Йорка она плакала. Сейчас Доминика — это все, что у нее было, а ведь они не увидятся четыре месяца, до Рождества.
Это было трудное лето решений и прощаний. Гаэль не ожидала, что отъезд Доминии так больно ударит по ней. Она повидалась со старыми друзьями, но без Роберта все было другим. Все стали старше, она жила в Париже, и прежняя близость была утеряна. Зато Гаэль часто разговаривала с Кристофером, хотя они так и не пришли ни к какому решению. Она не хотела говорить об этом по телефону — предпочитала при встрече.
Наконец, совершенно потерянная, Гаэль заперла квартиру в Нью-Йорке и отправилась в аэропорт.
В Париже, едва прошла таможенный досмотр, она увидела Кристофера. После более чем двух месяцев разлуки Гаэль не знала, чего ожидать, но он просто обнял ее и молча прижал к себе. Кристофер соскучился по ней больше, чем мог ожидать, и очень боялся, что они никогда не увидятся.
— Я думал, что потерял тебя, — пробормотал он хрипло.
А вдруг и правда потерял? Кристофер пока не знал, что она решила: может, намерена распрощаться с ним.
Он поставил ее чемоданы на тележку, и они отправились к его машине. Гаэль открыла дверцу, села и с улыбкой посмотрела на него.
— Как Рэдклифф-колледж? — почему-то смущенно спросил Кристофер.
— Тяжело. Но Доминика привыкнет к новой жизни. Отец, конечно, не смог бы оставить ее там, а что касается меня — она с трудом дождалась, когда я уеду.
— А как насчет нас?
Ему необходимо это знать. Гаэль очень изменилась: стала более спокойной и умиротворенной. Два месяца отдыха явно пошли ей на пользу. Осталось узнать, какое решение она приняла.
— Я же здесь, — ответила Гаэль просто.
Да, она не избегала его, не отказалась от встречи, когда вернулась.
— И что это означает?
— Я вернулась к тебе. У Доминики теперь своя жизнь. У меня — своя, вернее наша, если ты этого хочешь.
Он смотрел на нее, не в силах поверить.
— Я люблю тебя, Кристофер, теперь в этом нет сомнений.
— И я тебя люблю, — выдохнул он.
После долгого поцелуя Кристофер завел машину, и они поехали в Париж. Сначала к нему. Гаэль была у него в гостях всего однажды, когда ему нужно было что-то захватить. Ей было тогда неловко, но теперь это чувство исчезло. Он жил в маленькой уютной квартирке на левом берегу в старом доме.
Их одежда полетела на пол уже в прихожей. Кристофер потянул ее к спальне, втайне радуясь, что домработница приходила сегодня утром, навела порядок и поменяла постельное белье. Но обоим было все равно. Они упали на постель, сплетаясь ногами, запутавшись в простынях. Гаэль вернулась к нему! Для них началась новая жизнь вместе, чем бы она ни обернулась.
Они не могли насытиться друг другом. Кристофер ощущал шелк длинных светлых волос на своем лице, когда целовал ее. Об этой минуте он мечтал с января, хотя вначале и не сознавал этого, как, видимо, и она. Но теперь настало их время. Гаэль принадлежала ему, а им — весь мир.
Кристофер никогда еще не был так счастлив, как сейчас.
Утомленные любовью, они обнялись, она прижалась к нему и уснула.
Через две недели после возвращения Гаэль они устроили дружескую вечеринку. На ужин пригласили Андре и Женевьеву, которая принесла не только свой знаменитый яблочный пирог, но и шоколадный. Кроме них были коллеги Кристофера — музыканты, Луиза и несколько человек из музея. Собрались за кухонным столом. Все выглядело так, словно Кристофер и Гаэль празднуют начало новой жизни. Особенно счастлив за них был Андре, потому что знал, что Кристофер безумно влюблен. Но и Гаэль была на седьмом небе. Все заметили, что, вернувшись из Нью-Йорка, она не надевала обручальное кольцо. Она свободна.
За столом много говорили про открытие музея в декабре. Все с нетерпением ожидали этого события. Оказалось, что Кристофер закончил работу над фильмом, пока Гаэль была в Нью-Йорке, и подписал контракты еще на две картины и альбом. Его карьера явно шла в гору, он становился чрезвычайно успешен и известен. Гаэль гордилась им.
Жили они в основном у нее. Дом большой и удобный, места много. Иногда Кристофер шутил, что вот дожил: заделался альфонсом. Конечно, это было не так. Наоборот, его щедрость граничила с транжирством. К октябрю они уже открыто жили вместе, и это было прекрасно: у них сложился свой маленький мирок, и день за днем они все больше осваивались друг с другом.
В ноябре Гаэль исполнилось сорок лет, и она сетовала на то, что стала совсем старуха. Кристофер будучи на три года старше, твердил, что она выглядит как девчонка. Оба высокие, светловолосые, они действительно казались моложе своих лет, и окружающие считали их прекрасной парой.
Фильм с его музыкой вышел в прокат прямо перед ее днем рождения и был прекрасно принят публикой. Мир улыбался им. А через месяц было намечено открытие музея Штрауса. Наследники пришли в восторг от того, что они с Андре сделали. Гаэль также успела обратиться к издателям путеводителей и туристических журналов, чтобы привлечь внимание к музею. Вскоре должна была выйти еще одна статья в «Фигаро».
Гаэль позвонил, чтобы поздравить, хранитель музея Ниссим де Камондо. Кроме того, один из телеканалов готовил ток-шоу, посвященное Музею Штрауса.
Каждый день был лучше предыдущего. В День благодарения они устроили настоящий пир, Кристофер уже выступал в роли гостеприимного хозяина. Гаэль скучала по Доминике: дочь решила провести праздничный уик-энд у подруги по колледжу, — поэтому позвонила ей с утра пораньше, пока та не успела уехать.
— Ты выглядишь счастливым, — сказал Андре другу с довольной улыбкой, когда они откупоривали вино.
— Так и есть, — улыбнулся Кристофер.
Он действительно был безмерно счастлив. Кроме того, его мысли занимала совершенно другая идея. Кристофер хотел было поделиться с Андре, но передумал: пусть Гаэль все услышит первой.
