«С папой мы не теряли связи никогда. Я в любой момент могла прийти домой и к нему, и к бабушке с дедушкой. Мама отца Анна Дмитриевна осталась любимой бабушкой на всю жизнь. Она любила меня сильнее, чем кто бы то ни было другой в семье. В их огромной комнате в коммуналке все было разбито на секторы: тут спальня, тут столовая, тут мой диванчик… Мне там было хорошо! Правда, когда появился Мишка, все переключились на него. В семье так было принято, что любить нужно самого младшего. И все-таки я почти все выходные проводила у Ефремовых. Бывала также на даче у маминых родных. Там задавались помпезные банкеты с присутствием литературно-киношного начальства и сильных мира сего – тех, кто руководил искусством. А искусство-то было там, где папа… От этих приемов остались воспоминания об изысканной еде, антикварной посуде и редком тогда запахе французских духов. Так же пахли «шмотки», отдаваемые мне с барского плеча маминых сестер. А бабушка разрешала называть ее только по имени, что я и делала.
В детстве я, вероятно, была весьма недурна собой. Когда мы с мамой отдыхали в Коктебеле и там проводился шуточный конкурс красоты, я стала мисс Коктебель. При этом я была похожа не на красавицу маму, а на папу. Как-то у нас дома выпивала компания, кто-то из артистов подошел к колясочке и вдруг отпрянул: «Все, ребята, пора завязывать! Там – ребенок с лицом Ефремова!»
Меня с детства пытались снимать в кино, видимо, режиссеры хотели сделать приятное папе. Особенно часто я оказывалась на съемочной площадке в те периоды, когда у нас с мамой находила коса на камень и она отправляла меня жить к отцу. Помню, уже в моей юности он взял меня с собой на съемки сериала «Дни хирурга Мишкина», и там мне досталась крошечная роль. Папа (врач) выходит из дома, оказав помощь больному, а я говорю такую фразу: «Как хорошо, что вы вовремя приехали. Вот если бы не вы…» Долго режиссер бился со мной. Наконец, истратив пленку на пять дублей, он отпустил меня на свободу. Ну не судьба была мне стать актрисой! К тому же для этой профессии у меня слишком мало тщеславия и готовности терпеть внимание публики, узнаваемость. Папу это тяготило только под конец жизни, меня бы тяготило всегда!
Понимая, что актрисой быть точно не хочу, я выбрала для поступления театроведческий факультет ГИТИСа. Сейчас с сожалением понимаю, что могла бы стать хорошим литературным переводчиком. Английским я занималась еще до школы, но как-то вяло. Надсмотра не было, а лень родилась раньше меня. В студенческие годы отец так же не вникал в процесс моей учебы, как и в школе. Во МХАТе у него было много забот, он практически жил там. Когда я закончила обучение и узнала, что в литературную часть МХАТа приглашен мой однокурсник, а не я, позвонила отцу и возмутилась. Папа ответил: «У меня же работать надо!» Но я не обиделась на отца. В этом мое великое счастье. Мне кажется, у каждого человека должен быть кто-то, кто всегда прав, и не обязательно папа, это может быть учитель, друг. Важно, когда такой человек есть. И уж конечно, у меня не возникало сомнений в папиной правоте, когда он не давал мне денег на сигареты.
Кстати, во всем, что касалось денег, отец был прижимист по отношению и ко мне, и к Мише. Он боялся нас избаловать. Чтобы взять у него деньги, нужно было аргументировать, на что они нужны. При этом папина реакция была непредсказуемой. Иногда он мог дать солидную сумму на модную одежду, привезти из-за границы дорогие джинсы, подарить свадебное платье… А иногда, когда я просила на еду и лекарства, он говорил: «Нет!» Советоваться с ним тоже было трудно. Обычно он на все отвечал: «Деточка, реши это сама». Сплетни он ненавидел, жалобы на других людей – тоже. Самое известное и потрясающее качество Ефремова – это то, что он ни о ком не говорил плохо. Даже если кто-то причинил ему неприятности, он говорил: «Да, она смешная!» или «Он смешной!». Он хотел работать, а все остальное для него было – мелкие дрязги. Папа практически никогда не вмешивался в нашу с Мишей личную жизнь. Только раз по поводу одного из моих мужей сказал: «Гони этого подонка!» Услышав это, я была счастлива! Папа сказал ругательное слово – значит, ему не все равно!..»
В 1977 году, когда Анастасии было 20 лет, она сильно повздорила с мамой и решила съехать от нее. Но куда? Кроме дома отца, идти ей было некуда. По ее словам: «Я позвонила папе: «Можно я поживу у тебя?» Он сказал: «Конечно, с Алкой только поговори!» Алла Покровская находилась в отъезде, и говорить не пришлось, она приехала и была поставлена перед фактом. Наверное, ей это было не очень приятно: приютить двадцатилетнюю падчерицу. Прямо она не дала мне понять, а нюансов я не чувствовала. Я, честно говоря, человек толстокожий. Мне там было так комфортно, что я не торопилась уезжать, даже когда у меня появилась своя квартира. Так сложилось, что мой отъезд совпал с разводом папы и Аллы…»
Ефремов и Покровская развелись в 1978 году, прожив в браке шестнадцать лет. На тот момент у Ефремова был роман со Светланой Родиной (он тянулся уже пять лет), но звать ее в жены он не торопился. Судя по тому, что он потом больше ни на ком официально не женится, это был его осознанный выбор – не связывать себя узами Гименея.
Олег
Кинематограф – от «Дней хирурга Мишкина» до «Поэмы о крыльях»
Чуть выше я уже упомянул два фильма второй половины 70-х, в которых снимался Олег Ефремов (на пару со своим сыном): это сериал творческого объединения «Экран» «Дни хирурга Мишкина» и фильм Киностудии имени Горького «Когда я стану великаном». Если в первом из них герой нашего рассказа исполнил главную роль (хирург Евгений Львович Мишкин), то во втором это была небольшая роль представителя гороно Сергея Константиновича. Но помимо этих картин Ефремов засветился и в целом ряде других, причем там у него было целых восемь главных ролей, что удивительно, учитывая, какая нагрузка была у него в МХАТе: главный режиссер и ведущий актер. Но вот каким-то образом наш герой успевал еще и в кино активно играть главные роли?!
И еще. Мы помним, что все предыдущие годы Ефремов предпочитал сниматься на главной киностудии страны «Мосфильме». Во второй половине 70-х ситуация изменилась: таких фильмов у него набежало всего три. Зато целых восемь было снято в телевизионном творческом объединении «Экран», которое, впрочем, тоже располагалось в Москве. Оно появилось на свет в 1968 году на базе Отдела производства телефильмов и других подразделений Центрального телевидения, снимавших документальные телефильмы. Имело следующие структуры: студию документальных телефильмов, студию художественных телефильмов, студию музыкальных программ, студию «Мульттелефильм», отдел заказов ТВ-фильмов для киностудий СССР и отдел «Хроника». В конце 70-х мощности «Экрана» позволяли выпускать около 80 документальных фильмов, 12–15 художественных телефильмов и 10–12 фильмов-спектаклей, 20 фильмов-концертов, 20 анимационных фильмов и почти 1000 часов кинохроники.
Что касается съемок на республиканских киностудиях, то Ефремов по-прежнему в них не участвовал. Впрочем, в 1975 году было одно исключение, когда он снялся на «Беларусьфильме» в картине Михаила Пташука «Лесные качели». Причем в главной роли – он играл бывшего летчика Матвея Петровича Егорова. По жанру это был детский фильм. Сюжет: пятнадцатилетние Настя и Зуев свое последнее лето детства проводят в пионерском лагере. Это лето подарило героям первую любовь и нежную дружбу. Известно, что детям больше всего мешают взрослые. Взрослые и помешали, а их поддержало большинство ребят. Настя не поняла, почему ей нельзя дружить с мальчиком, но Зуев устыдился. Не готовый отстаивать свои чувства по-взрослому и не подумав о Насте, пацан выбрал самый простой способ решения конфликта – убежал из лагеря.
