Путч не случайно начался 11 сентября: на этот день Альенде назначил референдум о доверии главе государства. Он заявил, что если народ проголосует против него, то он сложит с себя президентские полномочия. Альенде был уверен, что победит. Ведь совсем недавно, 4 сентября, в Сантьяго состоялась грандиозная демонстрация в его поддержку, которая собрала около миллиона человек! Однако до референдума дело так и не дошло. В 6 часов утра в Вальпараисо восстали военно-морские силы. Узнав об этом, Альенде простился с женой и отправился в Ла Монеду. Туда же прибыли его сотрудники, а также две дочери президента – Беатрис и Исабель. Причем Беатрис была беременна, однако покидать дворец наотрез отказалась. Альенде только покачал головой.
В 7.50 утра по радио было зачитано заявление военной хунты, требующей передать всю власть в стране в ее руки. У Альенде еще оставалась возможность добровольно заявить о своей отставке. Но он вместо этого отдал приказ готовить Ла Монеду к обороне. Своим сотрудникам он сказал: «Если бы я мог оказаться в другом месте для продолжения борьбы, я бы это сделал. Но я в Ла Монеде, и именно здесь я буду бороться и погибну, если потребуется».
Около девяти утра во дворец позвонил Пиночет и предложил Альенде самолет и гарантии вылета в любую страну мира. «А что будет, если я не соглашусь?» – спросил президент. «Тогда мы начнем штурм», – последовал ответ. Услышав это, президент буквально взорвался, закричав в трубку: «Вы разговариваете с президентом республики, президент, избранный народом, не сдается! Сдаются только трусы. Такие, как вы».
Потом некоторые будут упрекать Альенде в этом поступке. По мнению этих людей, президенту следовало искать поддержку в рабочих кварталах Сантьяго. Тогда у него был бы шанс выиграть сражение. Но он выбрал оборону Ла Монеда, видимо побоявшись вовлекать плохо вооруженных трудящихся в кровопролитную бойню с регулярными войсками. Самое удивительное, что и рабочие в подавляющей массе своей не пришли на выручку своему президенту.
Спустя несколько минут авиация начала бомбить радиостанции, призывающие население выступить в поддержку «Народного единства». В эфире оставалось только радио компартии «Магальянес», к которому подключился Альенде и обратился со своей последней речью к народу:
– Трудящиеся моей родины! Я благодарю вас за верность, которую вы всегда проявляли, за доверие, оказанное вами человеку, который был лишь выразителем глубоких чаяний справедливости и который, поклявшись уважать конституцию и закон, сдержал свое слово.
Штурм дворца начался в 11.00. Однако первая атака была отбита защитниками Ла Монеды. Потом в народе будут ходить разговоры, что Альенде из гранатомета лично подбил один из танков. После первой атаки Альенде предложил карабинерам из президентской охраны покинуть дворец. Те подчинились.
Вскоре с президентом вновь связались заговорщики и сообщили, что дворец будет подвергнут бомбардировке. Альенде попросил выждать несколько минут с налетом, чтобы находившиеся во дворце женщины могли его покинуть. Это условие было принято. В 12.00 начался авианалет. Как будет вспоминать один из защитников дворца Кинтин Ромеро: «Мы увидели огромную дыру в стене, образовавшуюся от снаряда, пущенного из танка, а сверху посыпались осколки бомб. Все попрятались по углам. Загорелись ковры и гобелены. Было ужасно. Ползком, на четвереньках, доползли до зоны огня и стали сбивать пламя диванными подушками…»
После налета авиации Альенде направил к заговорщикам парламентеров. Однако заговорщики сочли, что президент просто тянет время, рассчитывая, что вскоре ко дворцу подоспеет помощь из числа рабочих отрядов. Поэтому Альенде сообщили, что, если он в течение нескольких минут не сложит оружие, авианалет продолжится. Альенде подумал… и согласился. Он разрешил своим людям выходить из дворца, а сам отправился в помещение под названием Салон независимости, чтобы, как он выразился, уничтожить последние бумаги. Однако живым он оттуда уже не вышел. По словам его телохранителя Давида Гарридо:
«Я видел, как президент простился с каждым по очереди. Мне он сказал: „Компаньерос, большое тебе спасибо, желаю тебе счастья и везения“. В помещении нечем было дышать. Дым проникал отовсюду. Мы задыхались. Я находился в конце коридора, почти напротив личного кабинета президента, и видел, как Альенде вошел в кабинет. Я решил дождаться его выхода, чтобы сопровождать его. Со мной рядом стояли комендант дворца Энрике Уэрта и два охранника. И тут я услышал твердый голос президента: „Альенде не сдается…“ И сразу же два-три выстрела. Кто-то стоявший рядом прошептал: „Президент покончил с собой“. Я со своего места через приоткрытую дверь увидел сидящего за столом Альенде, его голова была откинута назад. По стене стекала кровь…»
Сразу после падения Ла Монеды заговорщики объявят на весь мир, что президент Сальвадор Альенде покончил жизнь самоубийством. Однако большинство людей не поверят в эту новость: многие полагали, что эта версия возникла специально, чтобы бросить тень на президента-мученика и оправдать путчистов, которые утверждали, что не хотели убивать Альенде, а готовы были выслать его в Мексику. «Альенде убили заговорщики, изрешетив его тело десятками пуль», – будут долгие годы писать все левые издания. Что касается Дина Рида, то он первое время будет думать точно так же.
Версия, которую долгое время озвучивали левые издания, выглядела следующим образом. Альенде был убит одним из телохранителей Пиночета капитаном Рене Риверосом, который застрелил президента в Красном зале Ла Монеды. Потом тело мертвого Альенде перенесли в Зал независимости, где он обычно принимал посетителей. Чтобы скрыть раны, вместо простреленной одежды на него надели другой костюм, уложили на диван, а голову прострелили из автомата, подаренного Альенде его близким другом – лидером Кубы Фиделем Кастро.
Когда в народе пошли слухи, что все это – грубая инсценировка пиночетовских спецслужб, глава хунты создал специальную комиссию по расследованию причин смерти Альенде, поставив во главе ее одного из своих подручных Хорхе Эспиносу. Вскоре комиссия вынесла официальное заключение: Альенде покончил жизнь самоубийством. Однако даже этот вердикт так и не рассеял сомнения людей, которые верили, что Альенде погиб от пуль заговорщиков. Хотя, по большому счету, разве столь важно было, как погиб президент: важно было другое – он погиб, хотя имел все шансы спастись, приняв предложение Пиночета о капитуляции. Трусы так не поступают. Как скажет Фидель Кастро: «Ни один президент на американском континенте не совершал столь драматического подвига, как это сделал Сальвадор Альенде».
Всю вторую половину сентября Дин каждый день включал свой радиоприемник и с содроганием слушал передачи, где речь шла о путче в Чили. И слезы буквально застилали ему глаза. Так он узнал о гибели и похоронах Альенде (его захоронили в Винья-дель-Мар, на кладбище Санта-Инес, в фамильном склепе Грове Альенде, но подробности этих похорон до Дина дойдут позже), о смерти Пабло Неруды, последовавшей вскоре после путча – 23 сентября (у поэта был рак). Еще одна скорбная весть касалась Виктора Хары – сообщалось, что путчисты убили его в первые же дни переворота на стадионе «Чили», который был превращен в огромный концлагерь. О том, как погиб его друг, Дин в подробностях узнает тоже значительно позже.
