Именно в этой поездке Патрисия поняла, что влюблена в Дина по уши. Однако сказать такое же о Дине она не могла. Нет, он беспрерывно выказывал ей всяческие знаки внимания, был ласков и нежен с ней на людях, а в постели страстен и неутомим, но в то же время она видела, какие жадные взгляды он иной раз бросает и на проходящих мимо мексиканок. К тому же она считала Дина гораздо умнее себя и боялась, что рано или поздно она ему наскучит. Она хорошо помнила слова матери, сказанные ею несколько лет назад, когда Патрисия завоевала титул «Мисс Южная Калифорния»: «С умным мужчиной хорошо дружить, а замуж выходить надо за обыкновенного». Однако что могла поделать Патрисия, если ее угораздило влюбиться именно в умного?
Между тем в той же поездке Дин умудрился покорить и сердце матери своей возлюбленной. Та приехала в Мехико на несколько дней, чтобы повидаться с дочерью. И Дин, узнав об этом, решил сразить женщину в самое сердце.
– Что больше всего любит твоя мать? – спросил он Патрисию накануне приезда ее матери.
– А ты как думаешь, что может нравиться настоящей индеанке? – вопросом на вопрос ответила девушка.
Дин секунду подумал, после чего сказал:
– Наверняка ей нравятся мужчины, которые умеют хорошо обращаться с лошадьми.
– Ты угадал, – рассмеялась Патрисия.
– Вот и прекрасно! – воскликнул Дин. – Пригласи ее завтра же на родео, и вы увидите, что я умею хорошо укрощать не только женщин и гитару, но и мустангов.
В Мексике родео столь же популярно, как и в Америке. Поэтому на эти соревнования по укрощению необъезженных лошадей собираются толпы зрителей, среди которых можно увидеть не только мужчин, но даже женщин и детей. Дин прекрасно понимал, с какими трудностями ему придется столкнуться: во-первых – его многолетний простой в ковбойском ремесле может сказаться (в последний раз он участвовал в родео еще до своей певческой карьеры), во-вторых – негостеприимность местной публики, которая не любит чужаков, а тем более американцев, будет действовать против него. Однако эти трудности не пугали Дина, а даже, наоборот, еще сильнее заводили. Это было в его характере – чем труднее дело, тем сильнее оно его к себе влекло. Поэтому заявку на участие в соревнованиях он подал безо всякого страха и даже какого-либо внутреннего волнения. Он был твердо уверен в своей победе и даже мысли не допускал, что результат может быть иным. И даже когда ему показали его лошадь – пегого мустанга с сильным крупом, ни один мускул не дрогнул на его лице: пегий так пегий. Хотя мысленно он, конечно, догадывался о подвохе: быть такого не могло, чтобы устроители специально не выбрали для американца самого строптивого мустанга.
Когда пришла очередь Дина выступать, ажиотаж на арене царил неимоверный. Публика была уже достаточно разогрета: трое предыдущих ковбоев не смогли укротить лошадей и повылетали из седел задолго до того, как секундомер отсчитал положенные 10 секунд. А поскольку все неудачники были местными, мексиканцами, весь стадион теперь был на стороне лошади, на которой должен был восседать ненавистный гринго. Поэтому неудивительно, что в многотысячной толпе за победу американца болели разве что два человека: Патрисия и ее мать.
Дин потуже затянул ремешок своего «стэтсона» на подбородке и одним прыжком взгромоздился на лошадиный круп. Жокей, который держал мустанга под уздцы, отскочил в сторону, и скачка началась. Мустанг резво рванул вперед, но, сделав несколько шагов, вдруг резко остановился и принялся сбрасывать с себя седока. Дина бросало то вверх, то вниз, то в одну сторону, то в другую. Стадион свистел и улюлюкал, подбадривая лошадь изо всех сил. И мустанг, казалось, это понимал, все сильнее и сильнее стал наращивать темп своих движений. В какое-то из этих мгновений всем показалось, что укротитель потерял ориентировку и вот-вот слетит с мустанга головой вперед. Но в самую последнюю секунду Дину хватило сноровки обхватить лошадь за шею руками и чудом удержаться на ней. После этого мустанг как-то сник, а спустя несколько секунд и вовсе успокоился, перейдя на размеренный шаг. Это была победа!
Когда Дин покинул арену под восторженные крики толпы, у выхода его уже дожидались Патрисия и ее мать. Обе выглядели счастливыми: девушка с визгом повисла на шее своего возлюбленного, а мать нежно тронула его за локоть и произнесла всего лишь одну фразу: «Право, Дин, я уже не надеялась увидеть тебя живым».
Праздновать победу Дин повел женщин в ресторан под открытым небом неподалеку от родео. Женщины пили шампанское, а Дин налил себе текилы и к концу застолья здорово набрался. Стояло прекрасное мексиканское лето, и хотелось сидеть в ресторане до самого утра. Пить все ту же текилу с шампанским и слушать дивные мелодии, выдаваемые оркестром марьячес, расположившимся в дальнем углу ресторана. Однако просидеть до утра не получилось: назавтра Дину предстояла ответственная съемка, поэтому женщины увели его в гостиницу, едва на город опустились вечерние сумерки.
Между тем в самый разгар этого романа, когда влюбленные уже вернулись на родину, в Америке произошла трагедия – 22 ноября в Далласе был убит президент США Джон Кеннеди.
С тех пор как Дин открыто выступил против испытаний ядерного оружия, утекло достаточно воды. За это время произошло несколько судьбоносных событий, которые заставили измениться не только президента США, но и его активных критиков, вроде нашего героя. И главным из этих событий стал Карибский кризис октября 62-го, когда мир едва не погрузился в пучину новой войны – ядерной. К счастью, руководителям двух сверхдержав – США и СССР – хватило ума не развязывать смертоубийственную для человечества войну, после чего в их мировоззрении произошли кардинальные изменения. Во всяком случае Кеннеди явно стал другим. Летом 1963 года он выступил в Американском университете с речью, которая существенно отличалась как по стилю, так и по содержавшимся в ней мыслям от тех, которые произносились президентом ранее. Отказавшись от уже привычных обвинений СССР во всех смертных грехах, Кеннеди заявил, что, вместо того чтобы взваливать на кого-либо вину или осуждать чей-либо политический курс, Соединенным Штатам следует попытаться определить сферу взаимных интересов с Советским Союзом. По его словам: «Среди многих сходных черт, которыми обладают народы наших двух стран, нет более ярко выраженной, чем наше обоюдное отвращение к войне».
Между тем одних слов Кеннеди было мало, и спустя шесть недель после этого выступления (5 августа) США (вместе с СССР и Великобританией) подписали в Москве Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космосе и под водой. То, к чему Дин Рид призывал еще в начале 62-го, воплотилось в жизнь. В своей речи по ТВ, сразу после подписания договора, Кеннеди сказал: «С тех пор как было изобретено ядерное оружие, все человечество боролось за то, чтобы избежать мрачной перспективы массового уничтожения на земле… Если сегодня снова начнется тотальная война – независимо от того, как бы она ни началась, – первыми ее объектами станут две наши страны. Кажется иронией, но это действительно факт: двум сильнейшим державам мира грозит наибольшая опасность опустошения. Все, что мы создали, все, ради чего мы трудились, – все будет уничтожено… Обе наши страны захвачены зловещим и опасным циклом, в котором подозрения на одной стороне порождают подозрения на другой, а в ответ на новое оружие создается контроружие.
