– Стоп, я, кажется, вспомнил один фильм, – внезапно воскликнул Винчини и даже хлопнул себя ладонью по лбу. – Его снял ваш знаменитый ковбой… как его… – И Винчини наморщил лоб, пытаясь вспомнить фамилию режиссера.
– Уж не кумира ли моего детства Джона Уэйна вы имеете в виду? – догадался Дин, о ком идет речь. – Да, он и в самом деле год назад снял такой фильм – «Зеленые береты» называется. Но это же откровенная пропаганда: в нем наши солдаты во Вьетнаме изображены вроде Армии спасения или Корпуса мира. Но после Сонгми мы видим, чем на самом деле они там занимаются.
– Но не все же такие звери, как этот лейтенант Колли с его ротой, – возразил Винчини. – Война штука жестокая. Я думаю, что и горячо защищаемые вами советские солдаты, окажись они в таких же условиях, что имеют место во Вьетнаме, не смогли бы сохранить свои руки чистыми. А кто думает иначе, тот наивный человек.
– Вот в этом мы с вами, синьор Винчини, кардинально расходимся, – твердо заявил Дин. – Вы опять хотите навесить на советских солдат ярлык агрессоров. Я же считаю, что роль агрессора присуща армиям капиталистических государств, а не социалистических. Насколько я знаю из истории, идея мировой революции советским руководством уже не пропагандируется лет сорок. Не может страна, которая всего два десятка лет назад пережила одну из самых страшных войн и потеряла двадцать миллионов человек, мечтать о новой войне. Я это окончательно понял, когда три года назад побывал в Волгограде, бывшем Сталинграде. А вот в руководителях своей страны я не уверен, поскольку на территории США пока ни одной войны, кроме Гражданской, не было, а значит, нет и настоящего понимания, что это такое.
Спорить с этим тезисом Винчини не стал: то ли согласился с ним, то ли просто не захотел больше говорить на эту тему.
Между тем конец года выдался в Италии кровавым. Неофашистские группировки специально нагнетали напряжение, чтобы подвести страну к государственному перевороту. Проект так называемой «стратегии напряженности» был принят к действию еще в апреле 69-го, когда в Падуе собрались руководители различных правых группировок. И первым серьезным актом, соответствующим «стратегии напряженности», явился взрыв бомбы в здании Сельскохозяйственного банка в Милане на пьяцца Фонтана. Взрыв произошел 12 декабря и унес жизни 16 человек (88 человек было ранено).
Спустя 25 минут после взрыва в Милане срабатывает другая «адская машинка» – на этот раз в Вечном городе, в Риме, в подземном переходе Трудового банка. Там обошлось без убитых, однако 16 человек тяжело ранены. Правые газеты тут же заявляют, что эти преступления – дело рук «красных». Власть легко соглашается с этим выводом и устраивает облавы в стане левых. А правых даже не трогает. Когда один из следователей, расследовавших взрывы в Милане и Риме, заявляет, что нашел следы, ведущие к правым, Главный прокурор республики тут же подписывает приказ об отстранении этого следователя от расследования. В итоге неофашисты торжествуют и накапливают силы для новых терактов. Они возобновятся весной 1970 года, когда в стране вновь поднимется волна стачечного движения. Тогда в окрестностях Турина взрывом динамита будет уничтожена высоковольтная линия электропередачи. За этим взрывом вскоре последуют и другие, как мелкие, так и крупные, цель которых одна – посеять панику и страх в обществе.
Но все эти события проходят в стороне от Дина, поскольку в начале года он находится в Испании на съемках очередного фильма. Это была приключенческая картина в жанре «плаща и шпаги» под названием «Пираты зеленого острова» режиссера Фердинандо Балди. Дин и здесь играл главную роль – благородного разбойника Алана Дрейка, который спасает красавицу-принцессу (ее роль играет Анабелла Инконтрера) и добивается ее любви. В остальных ролях снимались: Альберто Де Мендоза, Пака Габалдон, Томас Бланко, Флоринда Чико, Тито Гарсия, Педро Луис Лозано, Сэл Боргезе и др.
А в марте 1970 года по линии Всемирного совета мира Дин отправляется в Стокгольм, чтобы принять участие в конференции сторонников мира. Сразу после этого форума Дин должен был отправиться на другой – на очередную сессию Президиума Всемирного совета мира, которая была приурочена к 100-летию со дня рождения В. Ленина.
Конференция сторонников мира должна была начаться 28 марта, но Дин приехал в Стокгольм на сутки раньше, чтобы поближе познакомиться с городом, который, как он слышал, называли «северной Венецией» или «маленьким Лондоном». Но город Дина не потряс: он показался ему мрачноватым и был и в самом деле похож на Лондон – в нем, как и в столице Великобритании, солнце было нечастым гостем. Зато Дину понравился тамошний «Гайд-парк» – так называемый Хюмлегорден, где обычно собираются разного рода манифестации и митинги. Вот и в тот день, когда там оказался Дин, в «Гайд-парке» проходил шумный митинг против войны во Вьетнаме, приуроченный к мирной конференции. Дин пробыл там больше часа, слушая пламенные речи ораторов и вместе с манифестантами выкрикивая разные лозунги.
Там же Дин познакомился с пожилым шведом, который оказался работником Королевской библиотеки. Поскольку он хорошо знал английский и разделял левые взгляды, они с Дином быстро нашли общий язык. Звали этого человека Густав, и он поведал много интересного Дину, который до этого был убежден, что Швецию не зря называют страной «народного капитализма» – мол, при социал-демократах, вот уже четыре десятилетия стоявших у власти, эта страна достигла больших успехов в социальном развитии. Но Густав внес в это мнение свои коррективы.
– Так как я хорошо помню, как мы жили каких-нибудь десять лет назад, то я могу утверждать, что нынешняя жизнь шведов стала хуже, – объяснял Дину Густав. – Налоги растут, плата за квартиру и цены на продукты тоже, что съедает до сорока процентов заработка. А какая у нас безработица: почти двести тысяч человек при населении в восемь миллионов. Это же катастрофа!
– Зато вы стоите на одном из первых мест в мире по продолжительности жизни, – сделал робкую попытку возразить своему собеседнику Дин, выложив перед ним данные, которые он вычитал в одной из газет накануне поездки в Швецию.
– Сущая правда, – согласился Густав. – Но в то же время у нас самая низкая в мире рождаемость – тринадцать с половиной детей на тысячу жителей – и большое число самоубийств.
– Почему же так происходит? – поинтересовался Дин.
– Мир становится более жестоким, циничным. Нам, шведам, всегда были присущи застенчивость, замкнутость, и в былые годы эти качества не входили в противоречие с окружающей действительностью. А теперь все иначе. Вот многие и не выдерживают каждодневных стрессов в борьбе за место под солнцем. Например, когда я был молодым, пьянство не было столь распространено в нашей среде, как это происходит сегодня. А про наркоманию я и вовсе молчу. Поэтому преступность у нас растет с каждым годом. Да вот, пожалуйста, я буквально сегодня вычитал интересные данные, – Густав извлек из своего «дипломата» свежий номер какой-то газеты, развернул его и, ткнув пальцем в небольшого размера статью, сообщил: – Оказывается, у нас в 1961 году было зарегистрировано 280 тысяч преступлений, а в прошлом – уже почти пятьсот тысяч. Рост в два раза!
