«Открыли окна, чтобы шел у него хоть немного пар изо рта, и Сталин прочел перед камерой свою речь», – вспоминал Котов.
Вместо Тимошенко Сталин возвышает Жукова – смелого и беспощадного, чем-то похожего на него самого. Жуков понимает, что значит «не останавливаться ни перед какими жертвами ради победы».
Жуков умеет побеждать.
1 декабря Гитлер начинает наступление на Москву: его солдаты уже прошли более полутысячи километров – что им жалкие два десятка!
Остался последний бросок. Разведывательный батальон немецких войск с трудом оттеснен с Химкинского моста – это уже Москва. По городу бродят панические слухи о немецких мотоциклистах, прорвавшихся к парку Сокольники – 20 минут езды до Кремля.
Но армии Жукова стояли насмерть. Наступление немцев выдыхалось. Встали пораженные жестокими холодами танки Гудериана. И наконец вся двухсоткилометровая дуга немецкого охвата Москвы зависла, застыла на лютом морозе.
И тогда Жуков ввел в бой свежие силы – так началась битва под Москвой, невиданная по масштабу: более 100 дивизий участвовали в битве. Свежие полки дрались вместе с частями, закаленными кровавым отступлением. Их удара немцы не выдержали.
Это был крах гитлеровского плана молниеносной войны. Не подготовленная к зиме армия фюрера вступала в зиму. Впереди у нее будут еще успехи, но от этого удара ей уже не оправиться.
Верховный главнокомандующий
В отличие от своих соратников по Гражданской войне – Ворошилова и Буденного – Сталин сумел стать современным военачальником. «Учимся понемногу, учимся».
За это учение он заплатил миллионами жизней.
Его кабинет в Ставке – сердце армии. Маршалы оставили портрет Вождя во время работы в Ставке:
Конев: «Мимика его была чрезвычайно бедной, скупой, и по лицу нельзя было угадать направление его мыслей. Ни одного лишнего жеста… выработанная манера, которая стала естественной. Эту сдержанность он сохранял во время побед и ликований».
Жуков: «Обычно спокойный и рассудительный, он по временам впадал в острую раздражительность, взгляд становился тяжелым, жестким. Не много я знаю смельчаков, которые могли выдержать его гнев».
В Ставке он проводил дни и часто ночи.
Жуков: «Во время беседы он производил сильное впечатление: способность четко формулировать мысль, природный ум и редкая память… Поразительная работоспособность, умение быстро схватывать на лету суть дела позволяли ему просматривать и усваивать за день такое количество материала, которое было под силу только незаурядному человеку… Могу твердо сказать, он владел основными принципами организации фронтовых операций и групп фронтов. И руководил ими со знанием дела, хорошо разбирался в больших стратегических вопросах. Он был достойным Главнокомандующим».
Впоследствии вместе со своими маршалами он разработает новую стратегию и выиграет главные сражения великой войны.
Смысл этих небывалых стратегических действий состоял в одновременных операциях целых групп фронтов, согласованных по времени, цели и подчиненных его единой воле… Полоса наступления достигала порой 700 километров. Это были гигантские операции тысяч танков и самолетов. Сотни тысяч солдат шли в бой, и тысячи оставались на поле боя – навсегда.
Следующей великой вехой в войне он сделал битву за город своего имени – Сталинград – ключ к нефти и хлебу юга. Во время Гражданской войны он уже отстаивал этот город. Теперь здесь опять решались судьбы войны. Город был превращен в пустыню, начиненную железом и трупами, – но он не позволил его отдать.
К декабрю 1942 года было подготовлено поражающее воображение контрнаступление – множеством армий, тысячами танков и самолетов. С севера, юга и востока войска охватили немецкую 6-ю армию, в рождественские праздники заставили ее медленно погибать от голода и морозов. Беспомощный фельдмаршал Паулюс сидел во тьме в подвале универмага – там находился командный пункт его исчезающей армии. 2 февраля 1943 года гитлеровская группировка под Сталинградом перестала существовать.
Теперь он часто доставлял москвичам новое развлечение.
Любимый крик военного детства: «Ведут!» И, забыв все, «военные дети» бросаются смотреть: пленных немцев ведут по улице Горького. Они идут оборванные, понурые, заросшие, в грязных шинелях, и дети радостно швыряют в них камнями. Милиционеры, шпалерой стоящие вдоль улицы, с доброй улыбкой журят их. И, чувствуя поощрение, «военные дети» опять и опять швыряют свои камни.
Город-призрак
Три города стали символами этой войны: Москва, Сталинград и город имени предыдущего Богочеловека – Ленинград, прежняя столица прежней Империи.
У стен Ленинграда завязались жестокие бои. Атакуя, фашисты придумали гнать перед собою захваченных в плен женщин, детей и стариков. Солдаты не решались стрелять. Немедленно Сталин отдал приказ: «Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите врагов, все равно, являются ли они вольными или невольными врагами»…
Дети, старики, ценность человеческой жизни – как давно все это изжито… Он знает только – цель и победу.
Уже в июле 1941 года немцы вышли к окраинам Ленинграда и Ладожскому озеру. Город был взят в кольцо, только по льду озера текла жалкая струйка продовольствия. Начались 900 дней блокады. Но город Хозяин не сдал…
Профессор Ольга Фрейденберг, пережившая блокаду, писала в те дни в дневнике: «В лютый мороз люди стоят в ожидании привоза ужасного хлеба – сырого и мокрого, по 10 часов на жгучем морозе. Электричество давно отключено, не ходят трамваи, квартиры, аптеки, учреждения – все покрылось тьмой. Заходят в магазины – в полном мраке руками ощупывают последнего в очереди или идут на голос. При вонючей коптилке работают продавцы. Пользуясь темнотой, обкрадывают умирающих от голода людей… в городе нет спичек, давно не действует водопровод и уборные. Нет топлива и тока. Бомбардировки ежедневно, беспрерывно – сутками с малыми перерывами… Под круглосуточные взрывы бомб сходят с ума».
Голодные люди падали на улицах тысячами каждый день.
«Заходили в гости на полчаса, садились и умирали. Входили в лавку и умирали. Деловито уходили из дома и по дороге умирали. Тысячи людей, присев на землю, не могли встать и замерзали. И тотчас милиция похищала их продуктовые карточки».
Эти еле передвигавшиеся тени записывались в добровольные батальоны ополчения.
«Их вызывали и предлагали стать добровольцами. Страх был сильнее немощи. И они маршировали, падали в колоннах и умирали… Советский человек обладал неизмеримой емкостью и мог растягиваться, как подтяжка. И никакие муки живых людей… ничто никогда не заставило бы власти сдать город. Это был обычный закон всевластия и истаптывания человека, который называют патриотизмом и геройством осажденных».
Этот монолог отчаяния не был до конца справедлив. Если бы Сталин сдал город – это не сохранило бы жизни осажденным.
