Афины. Ночь. Пир в доме Продика, богатого афинянина. На ложах в венках возлежат хозяин дома Продик, Сократ и ученики Сократа – Первый и Второй.
Сократ плешив, уродлив. Ему семьдесят лет, но это семьдесят лет без всяких следов дряхлости.
Хозяин дома Продик тоже немолод, но очень красив – лицо Зевса с греческой скульптуры.
В продолжение пира Продик почти все время молчит, внимательно слушает речи гостей и жестами руководит рабами, наполняющими чаши вином.
Второй (декламирует). Ладана сладостный дым. Амфоры с вином открыты. Запах веселый вина разлился. Золотистый хлеб. Янтарный мед. Сыр молодой. И украшен цветами жертвенник. Пир! Пир!
Продик. Как будем пить: для веселья или для оживленной беседы?
Первый. «Мы не скифы. Не люблю, о други, пьянства я бесчинного – нет, за чашей я пою иль беседую невинно…». Послушаем поэта и предпочтем хмелю радость беседы с Сократом.
Сократ (счастливо). Как хорошо, что мы вместе. Поблагодарим нашего хозяина Продика. Вчера я встретил его у рынка, и он пригласил меня на этот пир…
Продик. Так было.
Сократ. А сегодня после полудня я понял, что устами Продика нас созвала сюда судьба. Я счастлив, что эту ночь я проведу в беседе… за чашею… и с вами.
Первый. А что случилось в полдень, Сократ?
Сократ. Не спеши. Черед настанет. А сейчас… (Задумался.)
Продик. Мы старые друзья, Сократ. Я рад, что угодил тебе и твоим ученикам.
Первый (четко). У Сократа нет учеников, Продик. Он – противник этого слова. Он называет всех нас «беседующие с Сократом».
Второй. Посвятим эту чашу Продику. (Пьет.)
Сократ (ласково Второму). Как хорошо, что ты все время улыбаешься, Аполлодор. На тебя радостно смотреть. Ты знаешь, когда я увидел тебя впервые, мне перед этим как раз приснился сон. Мне приснилось… приснилось…
Первый (четко, будто читая наизусть запись). Сократу приснилось, что ему на грудь сел голубь и сладостно ворковал.
Сократ. Да-да. И когда явился ты – я сразу понял, что полюблю тебя. (Помолчав.) Я хочу, чтобы сегодня каждый из вас спросил меня о важном.
Первый (насмешливо). О важном тебя хочет спросить юный Аполлодор.
Второй (указывая на Первого). Он все время толкует, Сократ, что ты презираешь удовольствия и учишь…
Сократ (в тон, шутливо). Не верь старикам, Аполлодор, когда они рассуждают об удовольствиях. Веселись, покуда юн. Познавай себя. Но старайся делать выводы.
Первый (насмешливо). Сократ утверждает, что познать себя можно только через окружающих. Видимо, этим и занимался наш юный Аполлодор вчера в доме гетеры Гарпии.
Второй. Сократ! Сократ! Что мне делать, я все время влюблен! «И танцевать опять зовет нас бог…». (Шутливо.) Но как мне научиться делать выводы из посещений дома прекрасной гетеры Гарпии? (Пьет.)
Сократ (улыбаясь, шутливо). И это возможно, Аполлодор. Говорят, Гарпия очень богата?
Второй. Да! Да!
Сократ. Может быть, у нее есть стада коз, жизнелюбивый Аполлодор?
Второй. Нет! Нет!
Сократ. Может быть, у этой гетеры есть стада баранов, лицеблещущий Аполлодор?
Второй. Ничего такого у нее нет.
Сократ (лукаво). Тогда откуда же у нее богатство?
Второй (горестно). От поклонников, Сократ.
Сократ. Тогда тебе следует сделать вывод, что иметь стадо поклонников не менее выгодно, чем стадо баранов. Или предположить, что для гетеры Гарпии поклонники как бы заменяют сразу баранов и коз… Веселись, наш счастливый друг. Но пройдет юность, и вспомни: кто провел всю жизнь в удовольствиях, у того остаются под старость только воспоминания тела. Разум не взрослеет, и душа не вырастает. И он ощущает, будто совсем и не жил. Что он все тот же мальчик, которого почему-то называют старцем. И ему страшно умирать.
Первый лихорадочно записывает речь Сократа.
Второй (проводярукой по лицу). Это все пройдет?
Сократ (усмехаясь). И это пройдет.
Второй. Я не хочу! Сократ, мне не стать мудрецом! Но я так люблю тебя слушать.
По знаку Продика раб наполняет чаши.
(Рабу.) «Звонче лей вино, мальчик, чтобы помнилось, что пил…». Эту чашу я дарю тебе, Эрос, бог любви, бог пробегающей молодости, бог…
Входит Анит, влиятельный гражданин Афин.
Анит. Мир твоему дому, Продик. Пусть простят, что я пришел незваный.
Продик. Мы всегда рады тебе, Анит. (Рабу.) Омой ноги Аниту и помоги ему возлечь.
Анит с помощью раба укладывается на ложе.
Анит. Я счастлив видеть всех… и особенно тебя, мудрейший из афинян!
Сократ. Неловко называть меня мудрейшим в твоем присутствии, Анит. Моя мудрость – плохонькая, ненадежная. Она – как эфир струящийся между пальцев. Твоя же…
Анит. Я благодарен тебе, щедрый Сократ. И оттого мне особенно горестно сообщить тебе…
Сократ (поспешно). Эта горесть от нежности твоей души, Анит. Но ты умеришь ее, потому что я уже… знаю твою весть.
Анит. Но…
Сократ. Не будем портить пир. (Весело.) Итак, мы внимаем юному Аполлодору, который хочет восславить бога любви. Говорят, что наш Аполлодор преуспел в деяниях во славу этого бога, а слушать сведущего – всегда полезно.
Второй. Какую весть, Сократ?
Сократ (мягко). Ты хотел описать нам Эроса, юноша. Начинай. Второй. Прежде всего Эрос – нежнейший из богов. Ведь он ступает не по земле, а по сердцам – и неслышно водворяется в них. Но не во всех сердцах подряд, а только в самых нежных. Встретив суровое сердце, он бежит от него прочь.
Сократ слушает, блаженно закрыв глаза.
Я бы еще добавил, что Эрос – самый своенравный из богов, ибо он уходит от нас столь же внезапно, как и приходит. Он делает это так неслышно… так незаметно… как…
Анит. Как афинские сыщики, Аполлодор.
Сократ (не открывая глаз). Я услышал голос Анита, и мы уже спешим насладиться его беседой.
Анит. Я – кожевенник, Сократ. Я всегда занимался делом, а не болтовней и вряд ли смогу усладить ваш слух. Но, согласно здравому смыслу, я бы отметил, что Эрос, как бог любви, наверняка любит красоту. И, конечно, Эрос прежде всего не нежен, а он – красив. Он прекрасен! Ион отрицает всякое уродство и… ненавидит его.
