Книга Мой лучший друг товарищ Сталин, страница 20. Автор книги Эдвард Радзинский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мой лучший друг товарищ Сталин»

Cтраница 20

Более Йодль ничего не поведал. Но уже на следующий день Старшина доложил: после рассказа Риббентропа счастливый Гитлер бегал по канцелярии и орал: «Теперь весь мир у меня в кармане! Завтра мы начинаем войну. Наши враги — маленькие глупые червячки! Они рассчитывали, что Россия станет нашим противником. Я был убежден, что Сталин никогда не примет предложения англичан. Только английские червяки могли думать, что Сталин настолько глуп и не распознает их вечной цели — загребать жар чужими руками. Россия не заинтересована в сохранении Польши. Причины, по которым мы начнем войну с поляками, западные червяки объявят ложью. Но нас это не волнует. Победителя не спрашивают после победы, правду он говорил или нет. Когда начинаешь войну, главное — не правда, а победа. Прав сильнейший! Будьте безжалостны! Пусть вам будет чуждо сострадание. Тот, кто размышляет о мировом порядке, знает, что главное — успех. И успех достигается лишь при помощи силы. Приказ о нападении на Польшу готов».


25 августа Ворошилов, придя на очередное заседание военных делегаций Франции, Англии и СССР, вынул бумагу и прочел вслух несколько лаконичных строк, написанных Кобой: «Господа! Ввиду изменившейся политической обстановки продолжать наши переговоры не имеет более смысла».

…Я присутствовал на грязном, внутреннем дворе Истории, но именно там она и делается.

Вторая мировая

30 августа агент, работавший у Геринга в министерстве авиации, прислал одно слово: «Завтра».

Уже на следующий день голоса немецких дикторов задыхались от негодования. Радио передало срочное сообщение: отряд поляков предательски напал на немецкую радиостанцию в пограничном Глейвице. Гитлер заказал правдивую инсценировку: у нападавших «поляков» (немецких диверсантов, переодетых в польскую форму) были убитые.

Первого сентября в четыре сорок пять утра, согласно директиве Гитлера, началась операция возмездия «Вайс» — нападение на Польшу. Немецкая армия пересекла границу и с трех сторон двинулась к Варшаве.

Последовали ультиматумы от Англии и Франции с требованиями немедленно остановить военные действия и вывести войска с территории Польши.

Риббентроп заявил, что никаких военных действий не ведется, но есть акция возмездия в ответ на захват поляками радиостанции и постоянные польские провокации.

На этот раз не сработало.

3 сентября английский посол принес ноту с объявлением войны.

«Немой» (агент, работавший в ведомстве Риббентропа) описал любопытную сцену.

Верхушка собралась в кабинете Риббентропа, куда и принесли английскую ноту.

Гитлер заорал на Риббентропа:

— Ну и что дальше? Что вы молчите?!

— Дальше? Будет нота Франции. Я так полагаю, мой фюрер… — с несчастным видом сказал Риббентроп.

Наступила тишина. Все замолчали.

Геринг вдруг проговорил:

— Спаси нас, Господи, если проиграем.

Гитлер вздрогнул и как-то испуганно посмотрел на него.

Геббельс сидел, опустив голову, не произнося ни слова.

Все явно были подавлены.

В этот момент информатору Немого пришлось выйти из комнаты…

Кроме того, Немой сообщал, что никакого энтузиазма и патриотических демонстраций на улицах нет, все буднично идут на работу. Люди старшего поколения вспоминают объявление войны в четырнадцатом году. Тогда народ ликовал, приветствуя появление на балконе дворца Гогенцоллернов кайзера Вильгельма, забрасывая цветами маршировавшие по улицам войска. Впрочем, и у нас тогда царь вышел на балкон Зимнего дворца — объявлять вступление в войну. Ликующая площадь в едином порыве опустилась на колени и запела: «Боже, царя храни!»

Где они теперь — кайзер и царь?! И что с ними сделали «ликующие народы»!


Начав войну, Гитлер торопил Кобу вступить в Польшу.

Молотов принес Кобе предложение фюрера, переданное лично Шуленбургом.

«Мы совершенно уверены в окончательном разгроме польской армии в течение ближайших недель. После этого мы оккупируем территорию, которая в Москве была определена как сфера интересов Германии.

Вполне естественно, по чисто военным причинам мы продолжим боевые действия против польских частей и окажемся на территории, являющейся сферой интересов России. Пожалуйста, обсудите немедленно с Молотовым, не предпочтительнее ли для вас самим выступить в нужный момент против Польши и самим оккупировать территорию, относящуюся к сфере русских интересов? Мы считаем, что это не только облегчит наше положение, но и будет соответствовать духу соглашений, подписанных в Москве, а также советским интересам».


10 сентября поздно ночью в Кремле Коба смотрел присланную из Берлина кинохронику.

Гитлер обращается в рейхстаге к немецкому народу… В Гданьской бухте на рассвете стреляют по польским укреплениям пушки немецкого крейсера… Тысячи самолетов в воздухе. Небо буквально закрыто их крылами. Бомбы падают на польские города… Танковая лавина пересекает границу. Веселые лица немецких солдат…

Героическая и жалкая атака средневековой польской кавалерии на немецкие танки…

Растерянный Даладье, гневный Чемберлен. Англия и Франция объявляют войну Германии. Вторая мировая началась…

Нам с Кобой довелось увидеть две мировые бойни. Мы с ним родом из Времени Вселенской Крови.


Коба сказал на даче Молотову:

— Ну что ж, думаю, империалист Гитлер прав: пришла пора рассчитаться с товарищами поляками, как ты считаешь, Вячеслав?

Вячеслав считал так же.

Как я и полагал, мой великий и очень памятливый друг никогда не прощал полякам поражения в двадцатых и, главное, своей ошибки в той, проигранной нами, войне.

Миллионная группировка наших войск ждала у границ Польши…

На следующий день в наших войсках читали приказ: «СССР должен остановить кровавую бойню, затеянную правящей кликой Польши против союзной Германии, и помочь восставшим крестьянам Белоруссии, Украины и Польши».

«Учимся понемногу, учимся», — как любил говорить Коба.

В два часа ночи 17 сентября посла графа Шуленбурга, уже привыкшего не спать по ночам, привезли в Кремль. Его торжественно приняли Коба, Молотов и молчаливый Ворошилов.

Коба сообщил послу, что Красная армия в шесть утра перейдет границу.


В ту ночь Коба взял меня с собой на Ближнюю. Утром мы пили чай на новой веранде — Коба, Молотов и я.

Коба сказал Молотову:

— Помнишь Сольвычегодск? Думал ли ты, Вячеслав, когда сменил меня там в ссылке… и не только в ссылке… — Коба подмигнул, Молотов в ответ заговорщически улыбнулся. — Он снял жилье у той же бабы, которую я до того …, — пояснил Коба. — Дом был тесный, дети спали прямо на полу… По ночам я к ней пробирался на печь, шагая через детей. Ты, наверное, тоже?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация