— Больше я ничего не знаю, — хрипло прошептал он.
Вот тогда мы и договорились, через кого ему связаться со мной, если он решит приехать к нам.
Вернувшись, я доложил Кобе о случившемся. Он помолчал, потом сказал:
— Достань мне этого Вечного жида. Хоть укради.
Но красть не потребовалось. После того как немцы вошли в Польшу, Мессинг, как было условлено, связался с моим агентом. Тот помог ему бежать в Белоруссию на нашу территорию. Уже вскоре я перевез его в Москву.
И вот теперь Коба решил наконец повидать его.
Это случилось в воскресенье. В тот день на даче у Кобы были Берия и я.
Мессинга привезли днем в три часа.
Он вошел и смешно представился:
— Гражданин Мессинг явился по вашему приказанию, товарищ Иосиф Виссарионович Сталин.
Коба молча смотрел на него. Весь прошлый лоск с него сошел. Теперь это был заурядный пожилой еврей в дешевом костюме.
— Ну и что вы можете?
Ответил с забавным акцентом:
— Что вы хотели бы, товарищ Иосиф Виссарионович Сталин?
— Для начала расскажите нам, как вы обнаружили в себе ваши надувательские способности.
— «Надувательские способности» обнаружил рано. Маленьким мальчиком ехал в поезде без билета. Вошел контролер. Я спрятался под лавку. Но он меня нашел. Говорит: «Где твой билет?» Тут мой взгляд упал на грязную бумажку на полу, и я протянул ее ему. И в душе молился, чтобы он не арестовал меня. А он… пробил компостером мою грязную бумажку и пошел дальше.
— Ну и как же вы его надули? — спросил Коба.
— Я не надувал его.
— Понятно. Товарищ Фудзи рассказал, будто вы спокойно вышли из немецкой тюрьмы?
— Так. Но совсем не спокойно, я очень нервничал, когда проходил мимо охраны. Однако меня пропустили.
— Может быть, и отсюда выйдете… мимо охраны, и она вас пропустит?
— Так. Но когда выйду, что мне делать, товарищ Иосиф Виссарионович Сталин?
— Подождете у ворот, — сказал Коба.
— До свидания, товарищ Иосиф Виссарионович Сталин.
— Прощай, так точнее, — улыбнулся Берия.
Коба промолчал.
Мессинг вышел. Берия тотчас снял трубку и позвонил в охрану.
— Сейчас от нас вышел человек. Когда пойдет мимо тебя, задержи его. И доложи об исполнении. Не надо его к нам возвращать. Передашь его моему Саркисову, и пусть отвезет его ко мне на Лубянку.
Коба все так же молча следил за происходящим. Я попытался протестовать.
— Что делать, — вздохнул он. — Они хотят немного поработать с твоим паном предсказателем.
Прошло несколько минут.
— Что-то не звонят, — насмешливо сказал Коба.
— Сейчас позвонят, — заверил Берия.
Прошло еще минут пять.
— Что-то не звонят, — заметил уже я.
Коба мрачно смотрел на Берию. Тот опять снял трубку телефона.
— Включи нам громкую связь, — приказал Коба.
— Алло, — раздался голос охранника.
— Родионов… где он? — спросил Берия.
— Кто? — изумился тот.
— Как кто? Человек, который пошел к тебе.
— Никто не приходил, товарищ Берия.
— Как не приходил? Не мог не приходить!
— Никто не приходил, товарищ Берия, — убежденно ответил Родионов.
— Позвони на проходную, — велел Коба.
Берия позвонил.
— Кузнецов? Там человек должен был пройти.
— Он прошел, Лаврентий Павлович.
— Как это прошел? А пропуск?
— Он сдал пропуск и прошел, Лаврентий Павлович.
— Какой пропуск?! Посмотри, что написано на пропуске?
— Простите, Лаврентий Павлович… но пропуск куда-то делся… Я сейчас найду… — ответил растерянный, испуганный голос.
Коба взял трубку.
— Не надо искать. Выйдите из дачи. Если там стоит товарищ по фамилии Мессинг, приведите его к нам. Только вежливо. Понятно?
Мы сидели и… молчали. Охранник ввел Мессинга.
— Ну и как вам это удалось? — спросил Коба.
— Что, товарищ Иосиф Виссарионович Сталин?
— Как — что?! Пройти незамеченным мимо Родионова и предъявить пропуск, которого не было! — вскипел Берия.
— Просто я захотел, чтоб первый товарищ меня не увидел, а второй товарищ, который отмечает пропуска, наоборот, меня увидел… но с пропуском.
— Как ты это сделал? Ты что, вопросов не понимаешь? — ярился Берия.
— Я не могу объяснить. Я всю жизнь пытаюсь. И не могу…
— Оставь его, Лаврентий, — сказал Коба и обратился к Мессингу: — Вы могли бы предсказать, что будет с Гитлером?
— Ничего нового. Все, что я уже предсказал… Кстати, он будет в Москве.
— Как это будет?
— Я не знаю. Знаю, что будет, но неживой. Я могу сообщить точную дату — 1949 год.
Наступила тишина. Коба вызвал своего нового начальника охраны Власика.
— Отвезешь домой товарища Мессинга. Вам создадут, товарищ Мессинг, все условия для вашей нелегкой работы. Но вы будете иногда помогать товарищу Берии в его нелегкой работе…
— И что это было? — спросил Коба Берию, когда Мессинг ушел.
— Обычный гипноз. Внушение психически неустойчивым людям.
— Хорошо, что ты понимаешь, я пока — нет. Но всю наружку поменяй мне завтра. Найди психически устойчивых, — и добавил уже мне: — Если какие просьбы у него возникнут, докладывай сразу. Но его общение с людьми следует ограничить.
— Мы можем совсем ограничить? — поспешил предложить Лаврентий.
— Разве я это сказал? Этот дегенерат Гитлер, говорят, создал целые институты запредельных наук. Мы, товарищи марксисты, смеемся над этим. Но это не значит, что мы должны отставать… Надо создать группу ученых для изучения этого человека.
Ликвидация перебежчиков
Весной сорокового года я понял, что меня (в который раз!) пасут. Наружка следила непрофессионально. Думаю, я их засек уже в начале. И сразу понял: это привет от нового наркома.
Берия хотел убрать меня от Кобы. Я решил поговорить со своим другом…
В тот день Коба вызвал меня в Кремль. В кабинете был Берия.
Помню, сперва Коба занялся нашими военнопленными, которых после заключения мирного договора освободили финны.
— Надо хорошенько поработать с этими господами — узнать, кто сам сдался финнам, а кого они захватили в окружении или раненым. Ты предложишь на Политбюро провести такую фильтрацию. Большинству пленных дайте пять-семь лет, не больше. Пусть потрудятся немного на наших стройках, раз воевали трусливо или неумело.
