Берия это понял. А она?
Я не сомневался, что поход в синагогу являлся поручением Кобы. Он послал товарища Полину обольстить Голду. Но сейчас, когда шла расправа над евреями, неужели Полина не понимала, что, возможно, ее посылают в западню? И подставляла она не только себя, но и мужа? Эта умнейшая женщина, пережившая террор, конечно же все понимала. Но все-таки пошла. Ведь так велел великий Коба, то есть партия. Что ей муж, сын, брат! Она выполняла партийное задание! Да, мы были особыми людьми. Непонятными для будущих поколений. И прав поэт: «Гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей».
Впрочем, «мы» я сказать уже не мог. Я все менее относился к этим удивительным «гвоздям». Я все больше становился самым обычным человеком. Или обывателем, как мы называли обычных людей.
Рождение невиданной державы
Кажется, в это же время мой великий друг заботливо «вправил мозги» саттелитам — странам «народных демократий». Здесь тоже было общее правило: никакой инициативы без ведома Кобы. И горе ослушавшимся! Именно тогда Коба узнал, что вождь Югославии маршал Тито посмел сам придумать проект. Он решил создать Конфедерацию Югославии, Болгарии, Албании и Румынии. В дальнейшем включить туда Польшу, Чехословакию и даже капиталистическую Грецию.
Уже вовсю шли переговоры Тито с Георгием Димитровым, назначенным Кобой править Болгарией! На озере Блед встречались их министры иностранных дел. И все это без разрешения Кобы!
Надо было видеть его ярость! В стаде появился наглый конь, который вознамерился увести из загона весь табун!
Немедленно были вызваны в Москву «болван Димитров и мерзавец Тито».
«Мерзавец Тито», сославшись на нездоровье, не приехал, прислал вместо себя руководителей страны номер два и три — Карделя и Джиласа. Совещание состоялось в кабинете Кобы в Кремле.
Я должен был записывать краткое содержание встречи.
В кабинете уже находились Димитров, два других болгарских руководителя — Колларов и Костов и югославские — Кардель и Джилас, когда туда вошел Коба в окружении соратников — Жданова, Маленкова и Молотова.
Присутствовавшие в кабинете дружно поздоровались. Коба не ответил. Промолчали и соратники.
Коба мрачно посмотрел на югославов, потом на болгар. Желтые глаза горели.
Так и не сказав «Здравствуйте», он свирепо набросился на Димитрова:
— Вы зарвались! Вы вместе с югославами придумали ничего не сообщать нам о своих делах! Вы тайком сговариваетесь. Неужели вы не понимаете, товарищ Димитров, что ведете себя, как молокосос, как… как жалкий мальчишка-комсомолец! Ну что общего между Болгарией и Румынией, какой у вас общий интерес? Какие у вас общие исторические корни?
«Жалкий мальчишка» Димитров от страха потерял дар речи.
— А вы что молчите?! Вы что можете сказать? — Коба набросился на Карделя.
Тот попытался ответить:
— Товарищ Тито послал меня сообщить вам, что никаких разногласий у нас с вами нет! Ни по какому вопросу. И если имеются у нас отдельные ошибки, можно их обсудить…
Но Коба оборвал его:
— Ерунда! Разногласия у нас с вами есть, и самые глубокие. И главное разногласие — в том, что все последнее время вы действуете, не советуясь. Вы — сами, зачем вам товарищ Сталин! Это у вас теперь принцип, а не ошибка! Передайте товарищу Тито: мы ждем его на сессию Коминформа. Пусть он выздоровеет наконец и послушает, что думают братские партии о нем и о его поведении!
Димитров, наконец, обрел дар речи и сказал примирительно:
— Благодарим вас за критику, товарищ Сталин. Да, вероятно, мы ошиблись, но мы учимся на своих ошибках.
— Учитесь, — зло усмехнулся Коба. — Пятьдесят лет вы занимаетесь политикой и все учитесь? И еще. Прекратите ваши комсомольские вылазки в Греции. Надо свернуть это нелепое, глупое восстание… — (В Греции коммунисты подняли восстание. Болгары и особенно Тито начали помогать им.)
— Но восстание развивается успешно. И если не будет иностранной интервенции… — начал Кардель.
— Если, если, — грубо прервал Коба. — Неужели не хватает мозгов понять, что США — самая мощная держава в мире, и вдвоем с Великобританией они не допустят разрыва своих транспортных артерий в Средиземном море, как бы этого ни хотелось товарищам Димитрову и Тито, у которых, как и у нас, нет флота, чтобы поддержать греков.
— Но мы подали записочку товарищу Молотову, и он нас поддержал, — заметил Кардель.
— Это правда? — спросил Коба.
Молотов печально наклонил голову. Коба зло посмотрел на него и закончил:
— Видите, и мы несвободны от глупости. Итак, с Грецией мы решили. И более никаких комсомольских наскоков! Помните: мы, ученики Ленина, часто расходились с ним, спорили, даже ссорились, но потом находили общую точку зрения и двигались дальше. Сегодня мы ее нашли! Подведем итоги. Мы — за федерацию Болгарии с Югославией. Но все это в будущем.
Коба, сидевший во главе стола, встал, показывая, что совещание закончено.
Все тоже поднялись.
Уходя, Кардель, видно, пытаясь изобразить покорность, угодливо спросил, какую позицию занять Югославии в ООН в связи с требованием Италии передать под ее опеку Сомали. Сообщил:
— Мы думаем выступить против, не надо потакать империалистич…
— Опять глупость, — прервал Коба. — Отдайте им то, что они просят. Итальянцы сейчас — жалкая слабая страна. И запомните: когда цари не могли договориться о добыче, они отдавали спорную территорию слабейшему феодалу, чтобы потом, в удобный момент, отнять ее у него. — И он в первый раз улыбнулся.
Югославы ушли, но Димитров задержался в кабинете. Он был явно испуган происшедшим, по лицу шли красные пятна, редкие волосы слиплись. Герой Лейпцигского процесса, когда-то не боявшийся биться с Герингом, выглядел жалко.
Он хотел что-то сказать, но не успел. Коба вновь набросился на него:
— Неужели вы не поняли! Мерзавец Тито попросту решил употребить вас, как публичную девку. Он решил присоединить вас всех к себе. И столкнуть нас с США и Англией из-за Греции. А вы… вы… — яростно махнул рукой.
Думаю, Димитров задержался, ожидая, что гостеприимный Коба, как обычно, пригласит его на дачу. Но Коба не пригласил.
И болгары покинули кабинет в смятении.
Когда гости разошлись, вошел Берия.
Коба походил, сделал мне знак перестать записывать.
Все сидели в молчании. Наконец Коба сказал:
— Итак, мы прекратим захват Греции, бросив кость Западу. За это они должны смолчать, пока будет осуществляться наш план в отношении стран народной демократии. План таков. Мы создадим конфедерации Венгрии и Румынии, которые примут решение о слиянии с Украинской республикой. Потом Чехословакия и Польша соединятся с нашей Белоруссией, а федерация Югославии, Болгарии и Албании — с Российской Федерацией. СССР расширится на пол-Европы и будет готов к выполнению главной миссии. Все свободны.
