Это называется «зачищать»!
И это началось хорошо. Кто оттуда после такого огненного урагана может еще стрелять? Это будет просто прогулка, и больше ничего. Когда они попали в полосу огня, из которой за несколько минут до этого вышла 1-я рота, заметили, что некоторые иваны живы и здоровы. Хотя их было немного и огонь они вели скорее беспокоящий, чем сосредоточенный, но осколки оставались осколками. Они решили преодолеть полосу огня не так, как первая. Они попробовали ее перебежать без передышек, не залегая, как можно скорее. И это удалось. Блондин отметил это с удовлетворением и облегченно улыбнулся. Они бежали дальше! «Зачем так торопиться?» — чертыхнулся он и вдруг заметил, что огонь немецкой артиллерии заметно ослабел. Стреляли только тяжелые орудия, снаряды которых разрывались далеко впереди. Он услышал глухие удары, дополнявшиеся тут же долетавшим звуком выстрела. «Рач-бум!»
[12] — пронеслось у него в голове. Он вжался в землю и не осмеливался поднять голову. Позади тоже грохнула пушка. «Резко и громко! Танковая пушка! Так это не по нам, это по танкам!» Он осторожно приподнял голову: вокруг — плоская равнина с едва заметными возвышениями. Вспышка! Взрывы и темные столбы пыли. Перед ними — ничего. Никакого укрытия, только гладкая равнина, словно теннисный стол.
«Продвигаться короткими перебежками!»
Эрнст пробежал несколько метров и бросился на землю. Теперь Уни. Ханс машет автоматом, слева бежит Вальтер. Вперед рванулся Петер. Залег! Справа вскочил Йонг. Пауль… «Теперь — я! Вскакиваю, закрываю глаза, и вперед! Раз, два, три… бегу до двенадцати… сколько еще так смешно бежать… наконец… залег! Снова бежит Эрнст. Опять вскакиваю! Еще двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Что такое? Свист, щелчки! Пулемет!» — Блондин тянул воздух как насосом. Вокруг щелкали пули, рикошетили и со свистом летели дальше. На этот раз только восемь шагов. Дальше будет еще меньше. Где-то рядом кто-то протяжно и хрипло крикнул. Тут вдруг зашипело и бухнуло. «Этого еще не хватало! Миномет!» Блондин слышал грохот, и каждый удар отдавался у него в голове. Когда он снова бросился на землю, то чуть не уткнулся головой в сапоги Эрнста. Тот повернул голову и слегка похлопал вытянутой назад рукой по земле. Лежать! Головой в грязи! Сверху донеслось пронзительное шипение, потом грохнуло, полетели куски грязи. Блондин почувствовал, как дрогнула земля. Он прижался к ней, положив голову между рук. «Надо быть плоским, как камбала, а лучше быть кротом. — Снова донесся пронзительный свист, за которым последовал разрыв. — Крупный калибр! Как только Иванам удалось сохраниться после такого огня?»
Эрнст вскочил:
— Пошли, Цыпленок!
Перед ними разносилось стаккато пулеметов. Это — «сорок вторые»! 1-я рота ворвалась на русские позиции!
Эрнст махнул вправо. Блондин увидел вспышки выстрелов. Это стрелял Пауль. Эрнст и Блондин почти одновременно рванулись вперед. Слева застучал пулемет Вальтера. И снова сверху рассекающий воздух свист! Взрыв! Во все стороны полетели куски земли и камни. Ханс прокричал что-то: «…справа!» Блондин сначала увидел воронку. «Быстрее», — стучало у него в голове. «Быстрее!» — свистели легкие. Он услышал свист пуль и спрыгнул в воронку. «Получилось! Воздуха! Набрать побольше воздуха! Медленно, равномерно и глубоко! Это у меня в груди так свистит?» В воронку соскользнул еще кто-то, при этом перекувырнувшись. Блондин разглядел грязное, залитое потом лицо с открытым ртом — Камбала!
После бесконечной ходьбы последовала атака развернутым строем или короткими перебежками. Короче — наступление!
— Ты видел, приятель? Нам до иванов осталось не более сотни метров!
Блондин махнул рукой:
— Если бы это было только одно пулеметное гнездо, ведь слева сидят еще! Вальтер уже остановился. Где остальные?
Камбала мотнул головой и улыбнулся:
— Слева и справа. Откуда я знаю? Хорошо, что наша артиллерия позаботилась о том, чтобы обеспечить нас укрытием, а?
Блондин осторожно приподнял голову над краем воронки, но потом мгновенно ее спрятал.
— Зато мы, Камбала, застряли! В каких-то ста метрах! Черт!
В небе загудело. Левее от них взлетели сигнальные ракеты, и Блондин наблюдал за пестрым фейерверком.
— Первая залегла точно так же, как и мы!
Гудение переросло в грохот, и Камбала обрадовался:
— Пикирующие, приятель! Сейчас нам станет полегче!
Первые машины свалились в пике.
— Как красиво они поворачивают, ты смотри!
— Придурок! Ты думаешь, они будут бить по пулемету? У них тяжелые бомбы для крупных целей, по артиллерии, понял?
— Цыпленок! — крикнул Эрнст из соседней воронки.
— Я!
— Как услышишь, что Пауль с Вальтером начали стрелять, бежим вперед!
Блондин слегка постучал по каске Камбалы:
— Ты понял? Давай…
Ударили пулеметы.
— С Богом, за фюрера и за весь Германский Рейх!
Кругом были воронки. Первые убитые русские на полузасыпанной позиции передовых дозоров. Пулемет с согнутым стволом как у бумеранга. Блондин споткнулся и упал в неглубокий ход сообщения. За ним грохнуло, вздыбило землю и понесло ее по воздуху. «Минометы! Черт возьми! Наверное, попало в воронки, где мы только что сидели!» Пригнувшись, он продвигался по ходу сообщения. Камбала топал сразу за ним. У входа в перекрытую траншею Блондин остановился, вытащил гранату, сосчитал и закатил ее во вход. После взрыва он хотел пойти вперед, но остановился настолько резко, что Камбала наскочил на него и крикнул: «Ой!» Пулеметные очереди, громкие, резкие, близкие!
— Справа, Камбала! В тридцати метрах!
Камбала хлопал ресницами больших круглых глаз.
— Гранаты! Как скажу «Давай!», приподнимешься над окопом и бросишь! Можешь на них не смотреть!
Снова затарахтел русский пулемет.
— Давай!
Они выскочили, прыгнули на два шага вперед, увидели поблизости русскую пулеметную точку и бросили гранаты. Послышались два глухих удара. Они соскользнули к входу в перекрытую траншею. Траншея раздваивалась и становилась глубже. Почти в десяти метрах она поворачивала и давала укрытие. Пулемет молчал. Слышались крики. Блондин снова вытащил лимонку, бросил ее и после взрыва рванулся за укрытие. Двое русских сидели неподвижно. Тут он увидел третьего и сразу выстрелил в него. Справа по траншее подошли Ханс, Эрнст, Уни и Ханнес. Свистели пули, бившие рикошетом.
Командир отделения спросил:
