Над пультом в воздухе возникла рамка из голубого света, тут же зажегся экран. Канцлер, как оказалось, был все же в кабинете: Сварог узнал деревянные панели за его спиной — темный дуб, никаких узоров и прочих излишеств. Над правым плечом Канцлера — парадный портрет Яны.
— Рад вас видеть, лорд Сварог, — сказал Канцлер. — Похоже, вы полностью оправились? Очень рад, — он покривил губы в своей неподражаемой улыбочке: — Вас можно поздравить с очередной королевской короной?
— Да как-то так вышло… — сказал Сварог. — Канцлер, не внесете ли ясность? Я четырежды пытался связаться с императрицей, в том числе и по спецканалу — никакого ответа. Она не у себя ли в Хелльстаде, часом?
Канцлер глянул на него как-то странно. Помолчал и ответил:
— Видите ли, лорд Сварог… Она на Той Стороне. Вместе с графом Элконом, профессором Марлоком и остальными.
Вот это был сюрприз! Сварог тихо спросил:
— Что-то случилось?
— Ну что вы! Не волнуйтесь. Просто… За эти десять дней мы провели на Той Стороне немаленькую работу. Я вам завтра могу рассказать все в деталях. А пока… Короче говоря, мы там успели очень неплохо внедриться. Сейчас идет очередная операция… Без Древнего Ветра императрицы она отнимет неизвестно сколько времени. С ее участием — считаные часы, — он улыбнулся чуточку беспомощно. — Как это уже не раз случалось, ее величество меня убедила, что без нее не обойтись. — Он тяжко вздохнул. — В конце концов, в ваше отсутствие в ту комнату ваша охрана пропускает только ее и графа Элкона — а Элкон уже был там…
Понятно, какими методами Яна его убеждала. Мягким и ненавязчивым шантажом, каковой она мастерица применять, даже порой к Сварогу. «Либо я туда иду, либо никто из вас туда не попадет». Что-нибудь вроде этого. И ведь никуда не денешься. А Древний Ветер, и в самом деле, несказанно облегчает выполнение иных задач…
— Я надеюсь…
— Лорд Сварог, — сказал Канцлер серьезнейше, — могу вас заверить, я принял все возможные меры безопасности, какие только мог. Все…
Сварог этому верил. Так что не волновался за Яну. Кто-кто, а уж Канцлер ради ее безопасности сделает все, что в человеческих силах, и даже больше… В иных случаях при общении Яны с Канцлером коса находит на камень, и любой шантаж сталкивается с непререкаемым ультиматумом…
Канцлер продолжал:
— Я помню: там есть что-то такое, что пыталось ее выследить. Но она побывала там уже два раза, сейчас пошла в третий — и эта, черт ее знает, как ее назвать, сила никак себя не проявила. Все предусмотрено. Если это снова даст о себе знать, императрица немедленно скажет, и охрана ее переправит на нашу сторону. Это не займет и минуты — она в той самой гостинице, — он усмехнулся, — которую мы уже почти купили. Получится неплохая опорная база. Охрана у императрицы, заверяю вас, мощная, отлично вооружена нашим оружием и готова в случае серьезной угрозы уходить с боем. Поверьте, все предусмотрено. Может быть, вы прилетите ко мне рано утром? Нам о многом нужно поговорить.
— Непременно, — сказал Сварог. — Тем более что и у меня есть кое-какие интересные новости, которыми с вами просто необходимо поделиться…
— В таком случае до завтра.
— До завтра, — сказал Сварог. — Ждите меня ранним утром. В восемь можно? Отлично…
Он вышел из комнаты, тихо притворив автоматически захлопнувшуюся дверь, спустился на первый этаж, где на месте дежурного сидел сам комендант — за длинной стойкой из темного полированного дерева, с обратной стороны которой имелась куча разнообразной аппаратуры. Комендант вскочил:
— Господин директор?
— Мы со штаб-сержантом Дегро поработаем час-полтора, — сказал Сварог. — Ночевать я буду здесь.
— Ваша комната отдыха, как всегда, в полном порядке.
— Нет, — сказал Сварог. — Ночевать я буду в гостинице, такая вот прихоть… Как там с ними обстоит?
— «Гостиниц», как вы сами видели, две — «Кираса» и «Русалка». Так они официально в документах и именуются. Названия дал архитектор — по изображениям над входом. Разумеется, если вы считаете, что названия неудачные…
— Да нет, какая разница… — вяло сказал Сварог. — Так как там с ними?
— Полагаю, вам следует ночевать в «Русалке». «Кираса» — для охраны, а «Русалка» — для сотрудников, там более комфортабельные комнаты. Все тридцать обставлены практически одинаково — я ведь не знал, что у вас появится желание ночевать именно там, и не давал распоряжений устроить особую комнату…
— Пустяки, — отмахнулся Сварог. — Что годится для моих сотрудников, годится и для меня… Я полагаю, свободных комнат хватает?
— Свободны все, кроме одной — ее зарезервировала штаб-сержант Дегро. Она собирается работать всю ночь. Сейчас…
Он протянул руку куда-то влево, извлек нечто вроде большого непрямоугольного блокнота, черного, с эмблемой девятого стола, раскрыл, подал Сварогу карточку — электронный ключ, спросил предусмотрительно:
— Быть может, в комнату нужно что-нибудь доставить?
— Да, пожалуй… — сказал Сварог.
Запустил два пальца в нагрудный карман, за ребристый серебряный шарик вытянул чеканную серебряную цепочку с овальным жетоном, кажется, иридиевым — его собственный ключ, открывавший и приемную, и кабинет, и комнату отдыха. Подал коменданту:
— Где у меня винный поставец, вы знаете. Бутылку келимаса. «Старинный корвет». Ну, и соответствующую закуску. Но, главное… Где у меня шкаф с мундирами, вы тоже знаете. Мне понадобится повседневный, без наград — завтра с утра лечу к Канцлеру…
— Будет сделано, командир.
Сварог кивнул ему и пошел к выходу. Душа у него не лежала к комнате отдыха — потому что там на стене висела большая фотография, сделанная на его свадьбе: Яна и Мара весело беседуют, Яна опустила глаза, а Мара с азартным видом делает какой-то жест. Ну да, тот самый момент, когда она откровенно проказила, объясняя Яне, как надлежит лучшим образом ублажать мужа. Нет, не стоит сейчас в комнату отдыха…
Мрачный как туча он неторопливо направился к зданию с чащобой антенн на крыше, насвистывая «Балладу о неудачной атаке», «прихваченную» сюда из прошлой жизни:
Мы знаем все, кто был виновник,
но суть не в том.
Напрасно наш седой полковник
махал клинком.
Просты военные законы,
грустны, как быль.
Напрасно наши эскадроны
взметали пыль.
Что это дело для пехоты,
никто не знал.
И вышло, что на пулеметы
нас генерал послал.
И все теперь бесповоротно,
прощай, краса…
Уходим мы поэскадронно
на небеса.
И нету места для печали —
война, приказ…
За то, что мы не доскакали,
простите нас…
Пытался — как всегда, безуспешно — отогнать проклятый вопрос, навязчиво всплывавший в сознании чуть ли не в каждую свободную, не занятую делом минуту: была ли другая возможность и победить, и не положить Странную Компанию?
