К началу 1942 года Эрнест установил тесные контакты с американскими чиновниками в Гаване, которые занимались разведкой. И хотя точной последовательности событий мы не знаем, во второй половине марта Эрнест и Марта уехали на две недели в Мехико, якобы на отдых. Согласно недавно рассекреченным документам за 1944 год, Эрнест был направлен в Мехико для изучения возможности сформировать армию из республиканцев, изгнанных из Испании, которая затем была бы переправлена в Северную Африку для присоединения к войскам союзников, возможно американским, которые должны будут высадиться здесь в мае в ходе крупной контрнаступательной операции «Факел». В Мексике Эрнест и Марта проводили время с Натаном «Биллом» Дэвисом и его женой Эмили. Эрнест познакомился с Дэвисом в Сан-Валли; Патрик позднее вспоминал, что они охотились с Дэвисом на зайцев осенью 1941 года. Через несколько лет Дэвис будет рассказывать, что тогда в Мехико работал водителем такси – что едва ли соответствовало его происхождению из аристократической семьи Пиболи или браку на богатой женщине, Эмили (скоро они станут видными коллекционерами произведений искусства и в том же году купят первую из нескольких картин Джексона Поллока). Билл Дэвис станет большим другом Эрнеста, и Марту тоже будут связывать теплые отношения с семейной парой – в следующие два месяца она напишет им несколько длинных и болтливых писем. (Одно такое письмо, адресованное «дорогим ребятам», начиналось со слов: «Эрнест спит, и я хочу поговорить».)
Дэвис, сам aficionado, едва ли не более увлеченный, чем Эрнест, взял Хемингуэев с собой на несколько боев быков, пока те были в Мехико. Несмотря на то что позднее появились слухи, будто Дэвис состоял в Управлении стратегических служб, неясно, обсуждали ли они с Эрнестом возможную шпионскую деятельность. Эрнест и Марта поселились в гостинице «Реформа» под вымышленными именами; и хотя исследователь жизни и творчества Хемингуэя Дэниел Робинсон предполагает, что супруги просто стремились сохранить инкогнито, нам неизвестны данные о том, чтобы Эрнест когда-нибудь брал себе вымышленное имя в этих целях. Сведения о деятельности Хемингуэя в Мехико в тот период остаются отрывочными; известно, впрочем, что он встречался там с Густавом Реглером, с которым они подружились в дни гражданской войны в Испании. Реглер был коммунистом и бежал из нацистской Германии, а затем вступил в XI Международную бригаду в Испании и был ранен под Гвадалахарой. Не так давно Реглер вышел из рядов коммунистов. Он вспоминал, что при встрече с Эрнестом и Мартой в ресторане «Тампико клаб» в Мехико Хемингуэй почему-то «в тревожном состоянии душевного смятения» напал на него из-за того, что Реглер оставил партию в тот момент, когда Советская Россия оставалась единственной надеждой на победу над Германией.
Визит в Мехико не принес ничего, не считая, пожалуй, того, что Эрнест еще больше проникся идеей вести разведку на Кубе в пользу США. У них с Мартой было много друзей в американском посольстве в Гаване, например второй секретарь Боб Джойс и его жена Джейн, которая представила их первому секретарю Государственного департамента Эллису О. Бриггсу. Возможно, они обсуждали отказ «Колльерс» печатать статью Марты о присутствии нацистов на Кубе. Так или иначе, появились слухи о том, что Эрнест может заняться каким-то проектом разведки и будет сообщать о результатах своей деятельности представителям посольства, а Бриггс и Джойс обратились к Спрюилу Брадену, американскому послу на Кубе. (В мемуарах Браден утверждает, что первым обратился к Эрнесту.) Позже Боб Джойс рассказывал Карлосу Бейкеру, что Эрнест признался ему, будто уже проводил разведывательные операции в Мадриде в 1937 году. Это была либо выдумка, либо, возможно, он приукрасил свой разговор по поводу республиканской армии с Бауэрсом.
Браден, уроженец Монтаны, окончил Йель (как и Боб Джойс). Он был экспертом по Латинской Америке и прежде служил послом в Колумбии. Браден ввел должность руководителя разведки для Джойса и попросил Эрнеста сообщать Джойсу о любой подозрительной деятельности. Операцию назвали «преступный сектор», но Эрнест скоро окрестил ее «Фабрикой шпаны». Эрнест попросил Густаво Дурана стать его помощником; Дуран был выходцем из Барселоны и сражался в республиканской армии, после чего бежал в Лондон и дальше в Америку и стал гражданином США, а впоследствии занял пост в американском посольстве на Кубе. Эрнест описывал Дурана как «идеального человека для выполнения такой работы». Вскоре Эрнест собрал разношерстный круг агентов, включавший бармена из его любимого гаванского бара «Флоридита», баскских друзей, многие из которых когда-то были тореадорами или игроками в джай-алай, испанских священников, богатых американцев, вроде Уинстона Геста и Томми Шевлина, и тех, кого Браден потом называл «портовыми крысами».
«Фабрика шпаны» привлекла внимание ФБР, следившего за Эрнестом начиная с его популистской речи на Конгрессе американских писателей в 1937 году. В своем первом октябрьском докладе Рэймонд Ледди, атташе ФБР по правовым вопросам, сообщал Дж. Эдгару Гуверу, что на «совещаниях» в августе обсуждались «услуги» Хемингуэя в разведывательных операциях, однако предупреждал, что Эрнест не является другом ФБР и, к примеру, представил Ледди другим на матче по джай-алаю как «члена гестапо». Были и другие докладные записки, и в декабре сам Гувер высказал мнение, что он, «конечно», не одобряет отношения между Эрнестом и Браденом и заметил, что Хемингуэй «последний человек, по моей оценке, которого можно использовать в подобном качестве». Гувер добавил, что «суждение Хемингуэя не из лучших», и упомянул о пристрастии Эрнеста к алкоголю: «Если он пьет так же, как и много лет назад, то все это, безусловно, сомнительно». В бюро также подвергли сомнению лояльность Дурана, поскольку в прошлом этот человек состоял членом коммунистической партии; по сути, в следующие месяцы ФБР зациклится на Дуране.
Эрнест, в свою очередь, страстно ненавидел ФБР. Он слышал, что многие агенты ФБР являлись католиками и что само бюро было известным другом Церкви, и пришел к выводу, что агенты ФБР автоматически симпатизировали Франко. Он стал называть агентство «ублюдским ирландцем Франко». Когда местная полиция арестовала одного из его «оперативников» (по-видимому, по какому-то другому поводу), Эрнест взбесился, он пришел на квартиру Боба Джойса и стал настаивать на том, что это в ФБР отдали приказ об аресте.
Деятельность «Фабрики шпаны» фактически развалилась, когда из-за путаницы между разными органами по сбору разведданных на Кубе и в других частях Центральной Америки Рузвельт вынужден был отдать приказ, чтобы вся подобная деятельность перешла под контроль ФБР. Однако Эрнест уже разработал другой план, согласно которому вместе со своими людьми он собирался патрулировать побережье Кубы на «Пилар» в поисках подводных лодок.
Эту идею нельзя назвать исключительно фантазией человека средних лет, которому хотелось поиграть в войну. Военно-морской флот маскировал вооруженные корабли под торговые суда, и эти так называемые «корабли-ловушки» выманивали подводные лодки противника на поверхность, открывали из пушек огонь и затем сбрасывали глубинные бомбы, если подводная лодка вновь погружалась под воду. К сожалению, часто такие суда-ловушки, сталкивавшиеся с немецкими подводными лодками, имели недостаточное вооружение. «Пилар» тоже не годилась для охоты на подводные лодки, если только те не поднимались на поверхность и не подходили к катеру на близкое расстояние. Однако Эрнест разработал modus operandi, который выделит его операцию среди других гражданских патрулей. «Пилар» должна была подманить субмарину как можно ближе, затем открыть огонь, и в то же время Эрнест с помощниками должны были бросить гранаты в боевую рубку субмарины и бомбы в носовой люк. (Эллис Бриггс указывал, что приближение подводной лодки могло вытолкнуть «Пилар» вместе с командой из воды). Это должно было стать грандиозным приключением – морское приключение, противостояние малютки-катера и огромной подлодки, игра на большие ставки, не упоминая уже о серьезной опасности; это должно было стать благородным предприятием, и попутно Эрнест мог бы рыбачить, и еще это означало, как потом язвительно напишет Марта, что Эрнест мог выпросить для «Пилар» неограниченный запас труднодоступного бензина, в иных случаях выдававшегося по строгим нормам.
