Хотчнер и Мэри по-разному рассказывали о том, как удалось убедить Эрнеста поехать в клинику Мейо. Мэри говорила, что Эрнест знал легенду о высоком кровяном давлении, но рассказ Хотчнера не подтверждает ее слов. Но если учесть, что Эрнест давно уже говорил себе (или ему говорили), что он принимает резерпин против высокого давления, а не психического расстройства, то вполне возможно, он и не знал о реальной цели своей поездки в больницу. Однако едва ли вероятно, что Эрнест мог долго оставаться в неведении после прибытия в клинику.
Пилот Ларри Джонсон из города Хейли доставил Эрнеста и Мэри в Рочестер (штат Миннесота) 30 ноября. В клинике Эрнест зарегистрировался под именем Джорджа Савьерса, чтобы избежать внимания прессы. Психиатр Говард Роум в январе писал Эрнесту, что при поступлении его артериальное давление показывало значение 160/98 (в прошлом месяце было 250/125). Вес Эрнеста, 175 фунтов, он назвал идеальным. Хью Р. Батт, специалист по заболеваниям печени, обнаружил «пальпируемую левую долю печени… с круглым краем». Кроме того, Ром сообщил Эрнесту, что у него может быть обнаружен гемохроматоз, наследственное или вызванное нарушениями обмена веществ заболевание, представляющее собой накопление железа в органах пациента, часто сопровождающее диабет, цирроз и бронзовую пигментацию кожи (поскольку избыток железа скапливается и в коже). Эрнест определенно страдал от заболевания печени и слабовыраженного диабета (он знал об этом диагнозе, по его признанию). Гемохроматоз, обычно обнаруживаемый у пациентов в возрасте пятидесяти лет, легко лечится и контролируется с помощью средневековой процедуры – кровопускания. Но если этот недуг долго остается без лечения, то он может вызывать органическое повреждение головного мозга и изменения в поведении. Несмотря на то, что гемохроматоз – если Эрнест страдал именно от этого заболевания, – вероятно, не был непосредственно связан с распадом физического и душевного здоровья Эрнеста, скорее всего, свою роль он сыграл.
В ноябрьском письме к Мэри за 1961 год, написанном в ответ на ее просьбу облегчить ее страхи, не совершила ли она или врачи в клинике Мейо каких-либо ошибок в уходе за Эрнестом, доктор Роум, кажется, особенно стремится показать, что Эрнест получает психотерапевтическое лечение – что далеко не ясно из имеющихся записей. Он описывал результаты обследования Эрнеста после его прибытия в клинику. Они с Эрнестом часто беседовали о самоубийстве, говорил доктор Мэри, начиная с того момента, когда Эрнест впервые осознал и спросил, почему его поместили в закрытое психиатрическое отделение.
В январском письме к Эрнесту доктор Роум сообщал, что некоторые симптомы могут оказаться побочным эффектом приема антигипертензивного препарата (резерпина), который назначали ему кубинские врачи и который отменили врачи клиники Мейо, поскольку, как свидетельствовали новые данные, депрессия вызывалась побочным действием препарата. (Эти слова трудно согласовать
[112] с сообщением Савьерса Карлосу Бейкеру, что он «отнял» у Эрнеста резерпин немного раньше). Неясно, почему врачи не заменили резерпин другим антипсихотиком – к примеру, торазином, который во многом имеет такое же действие, как серпасил или стелазин. И при этом они, кажется, не рассматривали назначение трициклического антидепрессанта, как тофранил, даже при том, что Эрнест находился в закрытой лечебнице и врачи могли отслеживать результаты действия нового курса лечения.
Вскоре после приезда в клинику Мейо Эрнест согласился пройти курс шоковой терапии. Как сообщал Говард Роум в ноябрьском письме к Мэри, он установил, что при поступлении Эрнест обнаруживал клинические симптомы ажитированной депрессии, утрату самоуважения, беспокойство, мысли о собственной никчемности, говорил, что «не может полагаться» на своих адвокатов и финансовых консультантов (Роум избегал слова «паранойя»?), и винил себя за то, что подвел Мэри, друзей, семью и всех остальных людей, полагавшихся на него. Доктор сказал, что они с Эрнестом поговорили обо всем, что его беспокоило, например о чести (в связи с игорными долгами, корридой и налоговыми платежами), а также о его сомнениях в том, где они с Мэри могли бы жить.
Эрнест уже был знаком с электросудорожной терапией – именно благодаря ей Патрик смог справиться со страшными последствиями черепно-мозговой травмы в 1947 году. Спустя десять лет Грег, который дважды оказывался в психиатрической лечебнице
[113] в 1957 году, прошел два курса ЭСТ-терапии и подвергся в том году тридцати таким процедурам.
Несмотря на то что позже Грегу будет поставлен диагноз маниакальная депрессия и ему будет предписан курс дополнительных шоковых процедур, в настоящее время его состояние казалось всем, в том числе и отцу, намного лучше. Зная о положительном опыте своих сыновей с электрошоком, Эрнест поначалу с готовностью согласился на процедуры – но затем стал решительно возражать против них из-за в целом негативного воздействия на память.
В позднем письме Мэри Говард Роум признавался, что процедуры стали для всех «испытанием», поскольку пациент обеспокоен утратой контроля над собой и некоторое время после процедуры находится в состоянии затуманненого сознания. Эрнест сказал Роуму, что должен все держать под контролем, чтобы писать. Его очень беспокоила потеря памяти. Электрошок большее воздействие оказывает на краткосрочную память, нежели долгосрочную; но именно последней Эрнест всегда с легкостью пользовался для работы. Однако в 1960–1961 годах утрата памяти, спровоцированная лечением депрессии, в свою очередь, стала источником другой длительной депрессии.
В декабре Эрнест подвергся одиннадцати шоковым процедурам, по словам Хотчнера, и в первую неделю января лечение было «резко» прекращено. Хотчнер навестил Эрнеста еще раз 13 января и обнаружил, что тот страдает от тех же самых навязчивых мыслей, что и раньше: Валери, финансы и т. д. Доктора, впрочем, утверждали, что состояние Эрнеста намного лучше. Наибольшее впечатление на них производили его заявления о том, что он собирается возобновить работу. Несколько странным представляется то, что как-то раз Эрнест отправился стрелять по мишеням вместе с доктором Баттом и одним из его сыновей; Рождество они с Мэри встретили в кругу семьи доктора. Одиннадцатого января Кеннет МакКракен из «Рочестер пост-балэтин» опубликовал заметку о том, что на самом деле под именем Джорджа Савьерса на лечении в клинике Мейо находится сам Эрнест Хемингуэй. После этой новости от поклонников стали приходить многочисленные письма, а также наплечники и четки – видимо, потому, что в заметке сообщалось, что Эрнест лежит в католической больнице Святой Марии.
