Лишь патологическое любопытство способно увидеть в ближнем то, чего в нем нет или пока еще нет. Родитель, который навешивает на ребенка ярлык с его собственной чертой характера, сеет семя, которое впоследствии пожинает. Утрата обоняния означает, что человек утратил интерес к жизни. Это значит – человек утратил надежду. Он надеется исключительно на других. Причем его надежда опирается на искоренение чужого бесстыдства. Для этого необходимо знать о людях как можно больше. Любопытствующего человека интересует лишь истребление зла. Истребляя зло, он истребляет саму жизнь. Чтобы помешать этому, природа уменьшает его обоняние. У кого нюх отсутствует, у того патологическое любопытство расти не может, потому что чем больше у человека нарушено обоняние, тем меньше он сует нос в чужие дела.
Обоняние означает гораздо больше, чем просто способность воспринимать запахи. Обоняние – это наиболее примитивная форма восприятия, и ее противоположным полюсом является восприятие наивысшего уровня развития. Речь идет о седьмом чувстве, интуиции, восприятии вне сферы чувств, вызывающем безэмоциональные ощущения относительно того, на что надо обратить внимание.
Если человек не воспринимает запахов, у него заблокировано седьмое чувство, и он мерит все одной меркой. Причем мерилом является его собственная бесчувственность. Дочь любопытной женщины подвержена конкретному заболеванию – эндометриозу. При этом заболевании слизистая оболочка тела матки заносится в самые различные органы и ткани. Во время менструации слизистая выделяет кровь, нередко вызывая невыносимую боль и спайки. Если кто из моих читательниц страдает эндометриозом, им следует справиться о том, как у матери обстоит дело с восприятием запахов. Следует высвободить патологическое любопытство своей матери. Тем самым Вы восстановите собственное обоняние.
Та же картина наблюдается, когда нездоровое женское любопытство свойственно отцу. Причем любопытствующий отец воспринимает детское любопытство с еще большей неприязнью и соответственно наказывает ребенка с большей строгостью.
Утрата функции обоняния превращает человека в полнейшего материалиста.
Тот, кто обладает собачьим нюхом и чутко реагирует на запахи, желает иметь идеальную, то есть чрезмерно хорошую жизнь. Идеальность, совершенство можно сравнить с еле уловимым ароматом розы, если уж мы заговорили о запахах. Мечтая об идеальном, ожидая идеального, взывая к нему и настаивая на нем, человек незаметно для себя превращает аромат розы в концентрированное розовое масло, которое воняет, точно нечистоты. Ощущая этот запах и не желая прослыть невоспитанным, ближний воздерживается делать человеку критическое замечание насчет дурного запаха, а также воздерживается морщить нос, из-за чего сам утрачивает восприимчивость к запахам. Когда именно превосходное обоняние становится отвратительным – вопрос времени.
Манерничающий человек относится с брезгливостью ко всему, что имеет животный запах, либо к запаху человеческого тела. Если бы мы задались вопросом, отчего на этот запах сбегаются животные и отчего на этот запах сбегаются люди, то, возможно, перестали бы так сильно брезговать. Перестали бы скрывать естественные запахи, прибегая к обманчивой парфюмерии с тем, чтобы заманить клиента побогаче. Перестали бы вести себя бесстыдным образом, одурачивая ближнего и в конце концов оставаясь сами в дураках, оказываясь пешкой в чужой игре, поскольку нос не предупредил.
5. Вкусовые ощущения утрачиваются, если естественное для ребенка чувство красоты порицается, провозглашается уродливым, негодным, дикарским, пошлым, безвкусным.
Объявить кого-либо безвкусным способен лишь безвкусный взрослый, у которого нарушены вкусовые ощущения. Кто очерняет другого человека, тот видит в нем собственную нечистоту. Он потребляет нездоровую пищу, именуя ее здоровой, но если ближний ест здоровую пищу, он изображает позывы к тошноте. Он навязывает окружающим собственный вкус как в еде, так и в остальном – в манерах, в моде, в оценке и в применении приобретенных художественных навыков разного рода. Вкус – дело тонкое. Кто считает себя безвкусной деревенщиной, тот стесняется раскрыть рот. Если же в кои-то веки раскрыл, ибо не сдержался, то после испытывает еще больший стыд, вынуждающий держать язык за зубами. Чем больше человек оставляет при себе важной информации, тем сильнее нарушается чувствительность языка, и человек даже не ощущает заболевания, возникшего на языке либо в полости рта. Кто стыдится того, что своим собственным языком изгадил себе жизнь, у того возникает рак языка. Дети являются духовными наставниками своих родителей, а потому с самого рождения обращают внимание родителей на их комплекс неполноценности. Если родители считают себя слишком уж неотесанными, из-за чего им не удается придать ни себе, ни детям, ни дому налет шарма, не удается соответствовать последним веяниям моды, то у ребенка на языке возникает грибковый налет, который говорит: «Дорогие родители! Мода украшает тело, но губит Человека. Выбирайте, что для Вас нужнее. Я свой выбор сделал».
6. Осязание нарушается, если ребенка пристыживают из-за его потребности трогать все руками.
Воспитанный взрослый, прививающий ребенку хорошие манеры, стыдит его, если тот тянет руку, чтобы что-то потрогать, пощупать, изучить. Чем многочисленнее компания взрослых единомышленников, тем больше ребенка заставляют сидеть в уголке, словно старика, и выслушивать бесконечные рассказы пожилых о совершенно недетских вещах. Строгий приказ держать руки при себе ведет к тому, что ребенок таки держит их при себе. Чем больше его за это хвалят, тем больше он превращается в неумеху. Тогда его обзывают неумехой и сравнивают со всеми теми, кто охоч до любой работы, и не понимают, что очередная сцена посрамления приближает то время, когда ребенок навсегда отказывается что-либо делать своими руками. Утрата чувствительности в руках замечается ребенком, лишь когда руки деревенеют настолько, что пальцами уже ничего не удержишь. Он не замечает того, что всякий раз, когда ему приходится прилюдно, а значит, испытывая стыд, что-то делать руками, одеревенелость возрастает.
Ощупывая руками предметы, ребенок постигает их смысл и назначение. Почитание жизни как святыни не запрещает относиться с благоговением также и к вещам, лелеять их и ценить. Ребенок, который хватает все, что попадается под руку, – главное, чтобы подержать в руках, не умеет ценить вещи, поскольку он лишен свободы выбора. Называя интересующую ребенка вещь однозначно хорошей или плохой, родители делают выбор за ребенка и тем самым лишают его возможности познать жизнь. Оценка оборачивается приказом либо запретом. Потому ребенок и хватает все подряд и тут же бросает, так как знает, что этого нельзя.
Если родители убирают от ребенка все, что не должно попадаться ему в руки, то у него может быть огромная куча удивительных игрушек, но у него нет свободы выбора, и потому он недоволен. Он и минуты не может усидеть спокойно – все ищет, что бы еще заграбастать и тут же порвать, сломать, оторвать, сбросить на пол, испачкать и т. п. Если за ним бегать и ежеминутно одергивать, это лишь подливает масла в огонь.
