«Пробыв в Риме двенадцать дней, он снял все, что издавна было изготовлено из бронзы для украшения города, так что даже базилику Пресвятой Марии и мучеников оставил без крыши и, сняв с нее бронзовую черепицу… придя на Сицилию в течение седьмого индикта, стал жить в Сиракузах; и подверг народ, и простых жителей… такому гнету, о каком прежде никогда не слыхивали… Император оставался на Сицилии с седьмого индикта до 15-го дня месяца июля двенадцатого индикта. Но в конце концов он понес кару за столько беззаконий и, когда мылся в бане, был убит своими же людьми».
[16]
Когда претендент заявил о своих правах на трон, сенат в Константинополе немедленно короновал старшего сына Константа императором Константином IV (668–685), а Сиракузы вернулись к своему провинциальному статусу. Сицилия и Южная Италия остались под имперским правлением, хотя в ходе IX в. остров все же перешел в руки арабов. Но еще долго после окончательного военного поражения в Византии некоторые суды еще выносили свои вердикты на греческом языке, меценаты основывали ортодоксальные монастыри, а в художественных мастерских греческие манускрипты копировались в византийском стиле.
С самого начала правления Константина IV Константинополь постоянно подвергался атакам арабов. В пятилетней кампании осаждавшие зимовали в Кизике и каждое лето вступали в сражения с византийским флотом. В этих баталиях впервые был эффективно использован «греческий огонь» для уничтожения вражеских кораблей. Наконец в 678 г. Константин IV переломил ход событий. Он не только показал мусульманам, что его столица прекрасно защищена, но и убедил мардаитов, независимые и крайне воинственные племена, жившие в горах Ливана и исповедовавшие христианство, напасть на арабов. Он навязал 30-летний мирный договор халифу Муавии, который согласился выплачивать ежегодную дань в размере 3 тыс. золотых слитков, 50 пленных и 50 породистых лошадей. Таким образом, император положил конец военной кампании против империи, которая, казалось, будет длиться бесконечно. Правда, халиф Абд аль-Малик (685–705) позднее возобновил нападения. Константин IV сумел договориться с лангобардами в Италии и с аварами в центральной части Европы, а также восстановил хорошие отношения с Римом. Он отстранил от власти собственных братьев, объявив преемником своего сына Юстиниана II.
Поворотный момент в отношениях между Византией и арабами позволил Константину IV переключить внимание на совершенно другую угрозу – со стороны славян в западных провинциях. Хотя они тоже могли осаждать крупные города, но имели тенденцию селиться на плодородных сельскохозяйственных землях группами, которые Феофан назвал sclaviniai – склавенами (склавинами). Их постепенное проникновение через Балканы заставило многие коренные общины скрываться в укрепленных городах, в горах и на островах. В 584 г. «город с одним входом» – Монемвасия был основан на каменистом острове, соединенном с Пелопоннесом узким перешейком. Население Аргоса бежало на близлежащий остров в Сароническом заливе, а жители Патраса – на Сицилию. И количество славянских поселений, следы которых видны в названиях мест и археологических находках, и временной промежуток их появления – вопросы спорные. Но постепенно все славяне стали византийцами – или в результате применения военной силы, или путем коммерческой и социальной адаптации.
В этом процессе слияния и обращения важную роль играли новая система управления и церковь. К 695 г. Эллада в центральной части Греции образовала фему с собственным стратегом и штатом, которых поддерживали местные священнослужители, сохраняя ортодоксальные традиции при посредстве приходов и монастырей. Первоначально, благодаря торговым контактам, славяне научились говорить по-гречески, а потом постепенно были «абсорбированы» империей. Они служили в армии, принимали христианство, платили налоги Константинополю, как и другие подданные империи. Их культурное обращение усилило Византию как христианскую державу.
Славянские имена в источниках встречаются довольно часто. Никита, патриарх Константинопольский (766–780), был славянским евнухом, Фома Славянин – военачальником, который стремился стать императором. Следует отметить, что подобные имена-прозвища, указывающие на географическое происхождение, личные качества или профессию человека, часто считались насмешливыми в Византии. Тех, кого называли «пафлагонистами» (от географического названия Пафлагония), часто изображали грязными поедателями свинины. Посмеяться могли и над такими именами, как Симокатта («курносый»), Серантапех («сорок кубит» – высокий) или Подопагур («кривоногий»). Развитие родовых имен, однако, стало социальным процессом, давшим людям более сильное понимание своей индивидуальности. В XI в. патриарх Михаил Керуларий («свечник») имел ранг сенатора, но в его роду, вероятно, были изготовители свечей. Если говорить о средневековой истории, раннее и широко распространенное использование родовых имен выделяет Византию среди других государств как общество с развитым пониманием важности генеалогии и личных отношений.
В процессе трансформации славян в византийцев немалая роль принадлежала церкви, расширявшей епископства и строившей новые церкви. Это был длительный неравномерный процесс, в котором не обошлось без неудач, таких как осада Патр в 806 г., когда арабские пираты объединились с мятежными славянами и осадили город. Только благодаря чудесному вмешательству местного святого – Андрея, а также генерала из Коринфа осаждавшие были разбиты. Исконному греческому населению, бежавшему на Сицилию, предложили вернуться обратно. Так, из трудов ученого IX в. Арефы известно, что его родители находились именно среди тех, кто вернулся.
Кроме обращения славянских племен в христианство константинопольские патриархи старались придать единообразие ортодоксальной вере. Во время персидских вторжений 611–619 гг. многие христиане-монофизиты в восточных провинциях, отказывавшиеся принять формулировки Халкедонского собора 451 г., не поддерживали имперские силы, утверждая, что зороастрийский режим будет терпимее, чем византийский. Религиозные противоречия породили политические проблемы. Используя определения, призванные привлечь на свою сторону монофизитские сообщества, патриарх Сергий I и его преемник Павел II в 634, 638 и 648 гг. издали ряд теологических трудов, которые распространили споры о природе Христа на проблему его энергии и воли. Но монофелитская доктрина (о единоволии Христа) вызвала ожесточенные возражения и в Византии, и на Западе, и никак не повлияла на монофизитов.
Поиск более ясных теологических определений, вероятно, добавил импульс распространению ислама, подрывая уверенность Византии. Христианские власти Константинополя, решительно объявляя новые откровения ислама ересью, с тревогой вопрошали, почему Бог позволил неверным выиграть так много сражений. Все попытки объединить монофизитские церкви с Константинополем ослаблялись мусульманскими завоеваниями. Арабы легко захватывали районы, поддерживавшие иерархии конкурирующих церквей и епископов. Многие перешли в ислам. Некоторые христианские сообщества, сохранившие лояльность Константинополю, иногда называют мелькитскими – от сирийского слова «царь, император». В условиях правления ислама все сохранившиеся христиане были защищенными людьми – димми,
[17] и к ним относились с терпимостью. Постепенно они начинали вести свои литургии на арабском языке. Некоторые сообщества сохранились до сегодняшнего дня, например в Сирии и Ливане.
