Веками после падения Царьграда перед турками продолжал использоваться термин «византин» – воспоминание о прославленной надежности византийских золотых монет. Несмотря на обесценивание, имевшее место в XI в., «византин» навевал мысли о полновесной золотой монете раннего Средневековья, когда Византия обеспечивала рост Венеции и других итальянских городов-государств.
Сфера художественного творчества Византии, ее шелка и слоновая кость устанавливали стандарты красоты и искусства ремесленников, а ее образы вдохновляли иконописцев в ортодоксальных общинах по всему миру. Что же касается теологии, то напряженная внутренняя борьба империи с иконоборческими ограничениями, ускоренная насильственным принятием ислама, стала отправной точкой для пуритан почти тысячелетием позже. Способность Византии покорять и, главное, оборонять себя и свою изумительную столицу защитила северо-западные регионы Средиземноморья во время хаотичного, но продуктивного периода, последовавшего за крахом Римской империи на Западе. Без Византии не было бы Европы.
Во время критического периода раннего Средневековья, когда арабы вышли из пустыни, чтобы захватить святые места иудеев и христиан и хлебородные области Египта, им путь преградил только Константинополь. Если бы фортификационные сооружения Царьграда, а также упорство и опыт его жителей – императора, двора, народа – не обеспечили надежное функционирование оборонительной системы, ислам бы занял Византию еще в VII в. Завершив завоевание Дамаска, Иерусалима и Персидской империи, мусульмане, несомненно, наводнили бы средиземноморскую империю, созданную Римом, покорив Константинополь с его ресурсами и доходами, судоверфями и торговыми сетями, они успешно продвинулись бы вдоль южного берега Средиземного моря в Испанию, и также смогли бы пересечь Балканский полуостров и установить свое господство на северном побережье.
Таким образом, существование Византии частично определялось соперничеством с последующими арабскими государствами, а отношения между христианством и исламом имели формативное влияние на развитие империи. Как мы уже видели, ее первоначальный контакт с исламом в VII в. произошел внезапно. Историческое поражение, которое Византия нанесла Персии, отвлекло внимание от того, что первоначально казалось всего лишь племенным мародерством, разве что с витком к хилиазму. Вместо этого появление арабов под знаменами пророка оказалось длительным травматическим периодом. Влияние их быстрых военных триумфов в 632–642 гг. заставило Византию уйти в Малую Азию, покинув святые христианские центры, а также ряд ранних монастырских территорий в Египте, Палестине и Сирии. Но все же Византия сумела отбить мусульманские атаки на свою столицу и удержать границу по Таврскому горному хребту. Подъем и срыв масштабных планов ислама привели к формативному трехходовому делению Древнего мира на три неравные части: мусульманский Восток от Сирии и Египта через побережье Африки глубоко в Испанию; западная часть, принявшая название Европа; восточная часть, оставшаяся сердцем Византии.
Во время первой затянувшейся встречи с исламом ужас византийцев из-за быстрых военных успехов мусульман соединился с осуждением их теологии. Ее назвали ересью, хотя и отличной от других доктринальных заблуждений VII в. И если Византия позже признала, что ислам – откровение от того же единого Бога, все же ее жители не стремились подробно изучить Коран и уж тем более признать, что он заменил христианство. Вместо этого были спешно пересмотрены и обновлены аргументы, которые использовались в полемике христиан с иудеями, чтобы обратить их против новых противников. Полемика велась очень активно. На свет появились документы, написанные в форме диалогов, в которых неизменно подтверждалась правильность христианской позиции и осуждались мусульмане. В VIII и IX вв. ситуация обострилась с развитием византийского иконоборчества – как реакция на ислам и средство консолидации империи, чтобы ответить на вызов ислама.
После 750 г. внутренние противоречия и гражданская война у мусульман заставила Аббасидов перевести столицу из Дамаска в Багдад, на берег Тигра. Подъем Аббасидов расколол исламский мир на противоборствующие халифаты, оставив Омейядов в Испании. Это несколько ослабило давление на Византию. Хотя новые центры мусульманской власти в Багдаде и Кордове теперь оказались дальше от Константинополя, чем Дамаск, они остались средоточиями постоянных переговоров. Византия старалась поддерживать дипломатические отношения со всеми соперничавшими исламскими государствами.
Начиная с XI в. другие мусульманские народы начали передел исламского мира. На долгом пути в западном направлении из Монголии основной задачей турок-сельджуков был разгром всех противоборствующих сил, а также захват и разграбление основных городов. В XI в., когда они захватили Багдад и сделали его своей столицей, имел место их первый контакт с Византией. Суннитская вера делала их врагами всех шиитских династий ислама, в том числе Фатимидов, обосновавшихся в Каире. Когда контроль Иерусалима Фатимидами был нарушен сельджуками, Византия и весь христианский мир воспрянули духом, почувствовав возможность вернуть святые места. И триумфальное возвращение Иерусалима христианскому миру в 1099 г. было в какой-то мере обусловлено использованием крестоносцами раздробленности местных мусульман – суннитов и шиитов. Ну а по прошествии 80 лет, в 1187 г., контроль над городом перешел к курдскому военачальнику Саладину.
Для Византии разница между арабами и турками была очевидна. Сельджуки являлись монгольским народом, говорившим на древнем уйгурском языке (который по сей день используется на территории от Турции до Дальнего Востока, где на нем говорит мусульманское меньшинство в западной части Китая). Сельджуки, а позднее и оттоманские турки не были арабами по своей истории и культуре и первоначально демонстрировали намерение бросить вызов скорее мусульманским властям, чем христианским. Их движение в Малую Азию и в сторону Царьграда было скорее отклонением в сторону от выбранного маршрута, когда они поняли, что не встречают на своем пути никакого серьезного сопротивления, способного им помешать. В конце XI и XII в. они постепенно ликвидировали имперский контроль в Малой Азии, и Византия наконец признала их как новую враждебную силу, разделенную на несколько эмиратов, которая одерживает уверенные военные победы. Постепенно оттоманские турки собрали крупные силы, переправились через Дарданеллы и начали покорение западных провинций империи.
Вскоре после этого Константинополь оказался в оттоманском окружении, причем обстоятельства оказались уже не такими, как при наступлении арабов семью веками раньше. Длительное соседство с империей помогло оттоманским кочевым племенам перейти к полностью оседлому образу жизни. Они строили мечети для молитв и караван-сараи, чтобы помочь сухопутной торговле с Дальним Востоком, и при этом использовали византийские административные традиции и имперские нормы, впитывая древние навыки. В то же время византийские центры, окруженные турками, процветали веками, пребывая в своеобразном симбиозе с ними, например в Трабзоне-Трапезунде, где Великие Комнины поддерживали христианское правление, устанавливая союзы с мусульманскими соседями, позже ставшими господами. Смешанные браки между правителями этих государств способствовали взаимной терпимости и развитию хозяйственных связей между их народами.
