А здесь я порой наслаждался оперной музыкой, звуки которой разносились по вентиляционным ходам. Наман Сафар, владелец книжной лавки, являлся поклонником оперного искусства. Я-то им не был и поэтому никогда не мог сказать, чем потчуют меня в данный момент – Оффенбахом или Беллини. По моему представлению, вся музыка подразделялась на две категории: занудная и не очень. К счастью, музыка, которую слушал Наман, была не настолько занудной, чтобы я стал протестовать. В конце концов, он был моим квартирным хозяином, и с ним не стоило портить отношения, особенно когда засорялся туалет или в комнате начинали скрестись мыши.
Входная дверь в мою квартиру, на которой висела крохотная табличка «Кэл Уивер, частный детектив», находилась рядом с входом в книжную лавку Намана. Владелец обычно появлялся там, когда я выходил из дома. Вывеска в его витрине гласила, что магазин открывается в десять, но это было весьма приблизительно. Иногда он и вправду приходил вовремя, но обычно не начинал работу раньше половины одиннадцатого. Сегодня как раз был такой день. Его посетители не возражали: будучи людьми благоразумными, они являлись после одиннадцати. К тому же Наман часто задерживается в магазине допоздна.
– Дома все равно делать нечего, – как-то раз сказал он мне. Наман никогда не был женат и не имел детей. – Я там с тоски помираю.
Семья Намана переехала в Америку из Египта, когда ему было девять. В колледже он специализировался по английской литературе и двадцать лет преподавал ее в средней школе. В конце концов детки его достали. То ли с возрастом он стал менее терпимым, то ли испортились ученики. Так или иначе, он покончил с преподаванием и открыл книжный магазин, что при его любви к литературе было вполне логично.
– Ты слышал? – спросил он, увидев меня.
– Слышал.
– Какой кошмар! Говорят, это был террористический акт.
– Пока еще рано утверждать.
– Да, да, согласен. Но это первое, о чем думают люди в наше время. Эта страна полна параноиков. Каждый старается что-нибудь отчебучить.
Я не был готов открывать дискуссию об американских нравах.
– У тебя сегодня стирка? – поинтересовался Наман.
– Да, бегу в прачечную. Увидимся позже.
Прачечная самообслуживания находилась в пяти кварталах от моего дома. По дороге я заскочил в химчистку и оставил там рубашки. В прачечной было немноголюдно. Утром там всегда имелись свободные машины.
Прачечной заведовала Саманта Уортингтон, или просто Сэмми, которая вытирала пролившийся мыльный раствор.
– Привет, Сэмми! – поздоровался я.
Она молча кивнула головой. Эта женщина была не слишком разговорчива.
У нее был сын Карл, который обычно вертелся здесь после школы. Больше я о ней ничего не знал. Она выглядела довольно привлекательной, но в ней сквозила какая-то ожесточенность. Жизнь изрядно потрепала ее. На вид Сэмми было лет тридцать пять, но я мог поклясться, что ей еще нет и тридцати.
– Как дела? – спросил я.
– Нормально. Слышал про кинотеатр?
– Это ужасно.
На этом наше общение закончилось. Взяв кожаный мешочек, Сэмми стала ссыпать туда четвертаки из стиральных машин. Набив его доверху, она затянула верх шнурком и отправилась в подсобку подсчитывать прибыль.
Засунув свои тряпки в две машины, я загрузил туда же стиральный порошок и средство для смягчения белья и закрыл крышки. Потом вытащил из кармана четвертаки и покидал их в прорези.
С собой я всегда приносил какую-нибудь книгу из лавки Намана. На этот раз это был роман Филиппа Рота. С этим автором я познакомился совсем недавно, прочитав «Заговор против Америки». А сегодня решил почитать «Немезиду», повесть об эпидемии полиомиелита в Ньюарке, случившейся в 40-х годах. Мне казалось, что, читая о людях, которым было еще хуже, чем мне, я смогу трезво взглянуть на вещи.
«Нет, не смей так думать», – приказал я себе. Никакой жалости к собственной персоне. Вспомни, что ты сказал Селесте. Надо смотреть вперед, а не назад. Какой смысл переживать о том, чего уже не вернешь?
Присев на лавочку, откуда были видны мои машины, я открыл заложенную страницу.
Прочитав пару страниц, я услышал:
– Ну, и как тебе?
Оторвав глаза от книги, я увидел Сэмми.
– Мне нравится.
– Некоторые считают его женоненавистником, но я так не думаю, – заявила Сэмми. – Ты читал «Запятнанную репутацию»?
Я покачал головой.
– Это о профессоре колледжа, у которого роман с уборщицей. Два чернокожих студента обвиняют его в расизме, но никто не подозревает, что… ой, не буду рассказывать, раз ты еще не читал.
– Ладно, может, когда-нибудь и одолею. – Я изобразил на лице улыбку. – Вообще-то мне удалось прочесть только пару его книг. А ты?
– Почти все. Та, которая о бейсболе, мне вообще не понравилась. А сатира на Уотергейт меня не колышет.
Сэмми чуть запрокинула голову, словно оценивая меня взглядом.
– Ты считаешь, что женщина, работающая в прачечной, в принципе не может читать?
– Я так не думаю.
– Или читает всякое фуфло типа «Пятидесяти оттенков»?
– Я вообще не думал о твоих литературных вкусах. Но спасибо за совет. Ты сказала «Запятнанная репутация»?
– Да, – улыбнулась Сэмми. – Извини, что морочу тебе голову.
– Все о’кей.
В прачечную явился новый клиент. Это был высокий смуглый мужчина с черными сальными волосами и заросшей щетиной физиономией, в джинсах и джинсовой куртке. Я заметил, что белья при нем не было. Какой-то праздношатающийся тип.
– Извини, – бросила Сэмми, направляясь к двери.
– Убирайся отсюда, Эд, – сказала она мужчине.
Тот с невинным видом развел руками.
– Да я просто зашел поздороваться.
– Я сказала, убирайся.
– А постирать бельишко я разве не могу?
– Где оно?
– Что?
– Твое поганое белье. Забыл дома?
Эд ухмыльнулся.
– Выходит, что так. – Самодовольная ухмылка стала еще шире. – Родители Брэндона передают тебе привет.
– Скажи этим придуркам и Брэндону тоже, что они могут поцеловать меня в зад.
– А мне можно? Я бы не отказался.
Я отложил книгу.
– Они обратились к юристам, но я и без них тебе скажу: Карл должен жить дома.
– Он и так живет дома. Если он со мной, значит, дома.
– Насколько мне известно, этот дом для него не подходит, Саманта. Там неподходящая обстановка.
– По-твоему, Карлу будет лучше с отцом? Чтобы он торчал в мастерской, клепая номерные знаки? И его выгуливали на дворе, как собаку? На что ему такой папаша?
