Рауль вернулся в настоящий момент.
— К счастью, твой рейс отложили.
— К счастью! — с горечью воскликнула Лара и потерла то место, до которого он только что дотрагивался.
Но избавиться от ощущения его руки она не смогла. Так же, как не смогла выкинуть из головы того, что было прошлой ночью. Она всю поездку в автобусе до аэропорта тщетно старалась убедить себя, что со временем лицо Рауля сотрется в памяти и все моменты их совместной ночи поблекнут. И голос его она вскоре забудет.
Хорошо бы! Пусть она и хотела всегда помнить своего первого мужчину, но также хотела уйти от всего того, что случилось. Прошлая ночь была незабываемой, и Лара опасалась, что другие отношения с мужчинами обречены на неудачу, потому что она начнет сравнивать. Неужели ей грозит превратиться в стареющую звезду школьной футбольной команды, которая в тридцать все еще считает свои прежние победы?
А сейчас вся ее защита рухнула, а правда смотрит на нее потрясающе красивыми глазами Рауля.
Время ни при чем. Просто такое лицо, как у него, не забывается. Каждая черточка, каждый нюанс глубокого, низкого голоса, запах кожи… все это не изгладить в мозгу.
— Мало кто может долго стоять с открытым ртом, — заметил он.
Лара закрыла рот.
— Правда, я не сказал, что ты не принадлежишь к их числу, — шутливо продолжал он. Лара Грей не выглядела менее сексуально даже с разинутым ртом.
— Я не понимаю, чего ты добиваешься своим трюком. — Она подняла руку, чтобы не дать ему заговорить. — Не начинай ничего объяснять. Возможно, ты не знаешь, как убить время, но эти фокусы не для меня.
— И совсем не любопытно — хоть чуть‑чуть — узнать, почему я выследил тебя?
— Нет, — соврала она. От его саркастической улыбки она была готова заскрежетать зубами. — Я не желаю с тобой разговаривать.
Он покачал головой:
— Я бы предпочел разговору уложить тебя в постель, но… — Он подавил смех, увидев, как краска заливает ей лицо. — Давай пойдем куда‑нибудь, где ты успокоишься. — И протянул ей руку.
Лара заложила руки за спину.
— Я никуда с тобой не пойду. Я понятия не имею, в чем дело, но мой рейс могут объявить в любой момент. — Денег еще на один билет у нее нет.
— Не волнуйся. Ты все услышишь из бара.
— Но…
— Если пропустишь рейс, я обеспечу твой перелет.
— Неужели? У тебя, вероятно, есть личный самолет? — насмешливо спросила она.
— Да.
Теперь ей стало не до смеха.
— Я не знаю, почему ты так странно себя ведешь, но если у тебя действительно есть что мне сказать, то говори здесь.
— Ты бледная, как призрак. Тебе дурно?
— Я не собираюсь падать в обморок.
“Ты завтракала?
В животе у нее забурчало, и, невзирая на его ухмылку, она пробормотала:
— Хорошо, кофе я выпью.
Рауль провел ее к столику в углу переполненного бара, выискав свободное место среди групп говорливых туристов. Не дожидаясь, чтобы он выдвинул ей стул, Лара села.
Рауль, пожав плечами, обошел столик и не успел сесть, как тут же появилась официантка.
— Кофе. Лара, что еще тебе взять?
— Мне только кофе.
Он заговорил с официанткой по‑итальянски, и та с улыбкой отошла.
— Я заказал тебе бутерброды.
— Зачем было спрашивать, если сам все решил?
Вернулась официантка с кофе и блюдом с бутербродами, которое поставила перед Ларой. Лара взяла бутерброд, решив, что не пропадать же вкусной еде — бутерброд был с копченым лососем и огурцом.
— Так в чем же дело?
— У меня есть для тебя предложение. Не то, о котором ты подумала, — поспешил добавить он, увидев выражение ее лица.
Чувствуя, как горят у нее щеки, Лара помешала ложечкой кофе и бросила на Рауля горделиво‑презрительный взгляд:
— Не представляю, что могу заинтересоваться каким‑либо твоим предложением.
«За исключением лечь с тобой в постель». Чтобы не думать об этом, Лара с такой силой впилась зубами в нижнюю губу, что чуть не прокусила. Пусть уж лучше будет больно здесь, чем внизу живота.
— Мой дед умирает.
Враждебность мгновенно исчезла. Он выглядит хладнокровно, но она интуитивно поняла, что за этой маской прячется мука.
— Мне очень жаль.
Взгляд Рауля замер на ее лице, зеленые глаза смотрели с сочувствием. Она пряталась за грубоватой несговорчивостью, и он понимал почему. Люди, которые часто прибегают к подобной манере, неизбежно к этому привыкают, что сказывается на их поведении.
Разве он сам так же не ведет себя?
Рауль отбросил сомнения. Он не манипулирует ею. Он предложит ей сделку. Он обратится не к ее доброму сердцу, а к ее прагматизму.
— Мне тоже жаль. — Он откинулся на спинку стула, выдохнул и признался: — Я еще не свыкнулся с этой мыслью.
— Он давно болеет? — тихо спросила она. Отец у Лары умер, когда она была маленькой девочкой, и это произошло внезапно.
— Он никогда не болел… я, во всяком случае, этого не помню. — Рауль замолчал, думая о своем.
— Вы очень близки?
Рауль помолчал, прежде чем ответить:
— Он был для нас больше чем отец.
— У тебя есть братья и сестры? — У него вид одинокого волка, поэтому она подумала, что он единственный ребенок в семье. — Прости, — произнесла она. Ему не хочется говорить о личном — это ясно. Здесь кроется какая‑то причина.
— Я сказал тебе это не для того, чтобы вызвать сочувствие. Дело в том, что я последний Ди Витторио в роду. — Он замолчал, задумался и затем продолжил: — Семья, продолжение рода много значат для деда. Он хочет жить в детях, чтобы генетические черты проявлялись в следующих поколениях. Когда я женился, он ждал, что я дам ему наследников.
— Ты развелся?
— Моя жена умерла. Детей у нас не было.
— Так в чем все‑таки дело?
— В предсмертном желании деда.
— И что это?
— Чтобы род продолжился в моем ребенке.
До нее не сразу дошел смысл сказанного. Неужели он… нет… она даже подумать не смеет… он не мог, не стал бы… Возмущение переполняло ее. Это невероятно! Лара приподнялась, чтобы встать, стул под ней заскрежетал по полу, но ноги не держали.
— И вот тут нужна ты.
У нее из горла вырвалось сдавленное бульканье. Он предлагает ей…
— Я?! — Лара затрясла головой, уперлась ладонями в стол и с силой отодвинула стул, словно отодвигала себя от этого безумия. — Ты сошел с ума, — произнесла она. — Разговор окончен. Я не собираюсь стать инкубатором для твоего ребенка!
