— Пробки уцелели?
— Пока все в порядке, но проверить проводку все равно придется.
В этот раз он не стал предлагать ей своих электриков, и она отчасти испытала облегчение оттого, что он принял к сведению ее слова, но в то же время ее разочаровало, что он так быстро отступился. Все это было смешно и противоречило одно другому. Она не хотела быть чем‑то обязанной Габриэлю Хантеру. Но ей так не хватало ее друга Кларенса!
— Так мы идем смотреть на потолок? — спросил он.
В прежнем танцевальном зале он установил стремянку у стены.
— Вы собираетесь держать ее для меня? — спросила она.
— А вы знаете, на что именно смотреть?
— Нет, но это мой потолок. — И она хотела взглянуть на него первой!
Он усмехнулся, словно прочитал ее мысли.
— Да, конечно, мэм. Вы полезете первой и посмотрите первой. — И он снял фотоаппарат, висевший у него на шее, и протянул ей. — Если хотите, можете сделать снимки.
Она отметила, что фотоаппарат был весьма дорогой.
— Вы доверяете его мне?
— Да. А что?
Он не был таким подозрительным и мелочным, как она, и Николь стало неловко за себя.
— Спасибо, — сказала она, повесила ремешок фотоаппарата на шею, чтобы высвободить руки, и полезла по стремянке. Но, поднявшись к потолку, Николь так и не смогла определить, штукатурка это или штампованная жесть. Она добросовестно сделала несколько фотографий и спустилась вниз.
Габриэль просмотрел их на экране с задней стороны фотоаппарата.
— Ну как, можете сказать, штукатурка это или что? — спросила она.
Но он покачал головой:
— Вы не против, если я тоже залезу и взгляну?
— Лезьте. А я подержу.
Когда он поднялся наверх, Николь невольно залюбовалась его бедрами, обтянутыми линялыми джинсами. Она подавила неожиданно и так некстати шевельнувшееся желание и крепче схватилась за стремянку.
— Это в самом деле штампованная жесть! — оживленно произнес Габриэль, спустившись вниз. — Она была очень популярна в начале прошлого века в Америке, потому что представляла более дешевую замену штукатурке, к тому же она легче и огнеупорна. Наверное, потому, ее и использовали здесь, чтобы потолок сделать невоспламеняемым. Если краска осталась первоначальная, она, скорее всего, свинцовая, и вам надо быть осторожнее и пригласить опытного специалиста, который сумеет все отреставрировать.
— Вам приходилось сталкиваться с чем‑то подобным?
Он кивнул:
— Года три‑четыре назад мы реконструировали отель, в котором были жестяные потолки и жестяная обшивка стен. Первым делом пришлось, по соображениям безопасности, снять старую краску, чтобы избавиться от свинца, затем нанести защитное покрытие, устранить повреждения, а потом уже заново покрасить. — Он помедлил. — Обычно панели красят в белый цвет, но здесь на звездах сохранились остатки золотой краски.
Николь мечтательно посмотрела на потолок:
— Мне он представляется синим, с золотыми звездами.
— А с таким полом комната в самом деле идеально подходит для танцевального зала. Сейчас бальные танцы снова в моде. Вы могли бы снова устроить здесь курзал, как когда‑то, только по современным стандартам.
В его словах определенно был смысл.
— Да, может быть. — Она продолжала, глядя вверх: — Здесь, в этом здании, смешано сразу несколько архитектурных стилей, начиная от эдвардианского и до слегка обветшавших семидесятых. Ужасно жаль, что не существует цветных фотографий, чтобы знать, как выглядела первоначальная отделка.
— Но цветные фотографии могли и остаться. — Он достал телефон. Поискав несколько минут, он протянул телефон Николь. — Так я и думал. На сайте говорится, что цветные фото делали уже в девятнадцатом веке.
— Но их же, конечно, раскрашивали вручную, а не печатали сразу в цветном виде, — заметила Николь.
— Смотрите, по краям этого снимка видны три разных слоя краски. — Они вместе склонились над экраном. — Да, техника была крайне трудоемкой.
— И дорогостоящей. Наверное, ею пользовались только для дорогих печатных изданий, но я думаю, что кто‑то состоятельный мог заниматься этим просто как хобби. Интересно, а курзал тогда фотографировали?
— Возможно, что‑то отыщется в местном архиве, — предположил он. — Фотографии или, может, рисунки столетней давности.
Они посмотрели друг на друга, и Николь подумала: а он ведь, похоже, тоже увлекся этим! Но все‑таки, кто перед ней — Кларенс или Габриэль?
А пока она не будет уверена, она не решится поверить ему.
— Как знать, — сдержанно произнесла она.
Он, должно быть, почувствовал ее настороженность и сказал:
— Мы имеем то, что имеем. Не стану вам мешать. Увидимся в семь.
— Хорошо.
Только дома Николь вдруг вспомнила, что он не сказал ей, куда они пойдут, и теперь она не знала, как одеться — попроще или понаряднее.
Стоя под душем, она размышляла об этом. Если надеть джинсы, то в дорогом ресторане она почувствует себя белой вороной. Но если она нарядится, то в обычном бистро тоже будет чувствовать себя не в своей тарелке.
Маленькое черное платье, вот что годится для каждого случая, решила наконец она. И туфли на высоких каблуках, для самоутверждения.
Глава 5
Габриэль остановил машину у подъезда Николь. Он ощутимо нервничал, что было просто смешно и совсем ему несвойственно. Это же не настоящее свидание, они всего лишь собирались обсудить деловые вопросы.
Они с Николь находились по разные стороны баррикад. Они были деловыми конкурентами. Но в то же время Малышка Джорджи была его другом. Они знали друг друга полгода, и она ему очень нравилась.
По иронии судьбы, теперь, когда они встретились в реальной жизни, она видела только Габриэля Хантера, беспринципного бизнесмена, но не своего друга Кларенса.
Он попробовал встряхнуться. Нет смысла предаваться меланхолии, надо просто постараться сохранить остатки прежних добрых отношений.
Николь жила в тихом квартале, на территории бывшей мануфактуры, которую превратили в микрорайон четырехэтажных жилых домов. Это место выглядело мирным и уютным — как раз в таком и надлежало жить Малышке Джорджи.
Он нажал кнопку домофона.
— Я уже спускаюсь, — сказала она.
Но когда она показалась в дверях, он едва удержался на ногах.
На ней было черное облегающее платье, черные лодочки на высоких каблуках и ни одного украшения. Волосы она снова зачесала назад, но на этот раз уложила особым способом, придавшим ей сходство с Одри Хэпбёрн.
