Все женщины, с которыми он встречался последние пять лет, видели в нем Габриэля‑наследника‑гостиничной‑сети, богатенького и щедрого парня, с которым можно весело провести время, а он ненавидел этот свой образ. Нормальные женщины обходили его стороной из‑за его репутации: все знали, что Габриэль Хантер в прошлом — испорченный ребенок, необузданный повеса, который вел беспорядочный образ жизни, а в настоящем — жесткий бизнесмен. А собственная семья продолжала привычно видеть в нем Гейба‑совершившего‑крупный‑промах.
Какая ирония, что единственным человеком, понимавшим его до конца, была незнакомка! Он не знал ни ее настоящего имени, ни того, чем она занимается и как выглядит. Но за последние полгода Малышка Джорджи с форума «Суррей‑Киз» стала для него близким человеком.
Он зашел на этот форум, чтобы по просьбе отца проследить за дискуссией недовольных местных жителей, которые хотели помешать возведению нового отеля компанией Хантер. Габриэль обнаружил, что ему нравится анонимность общения — можно легко знакомиться с людьми и сближаться с ними, что было для него невозможно в реальной жизни. Люди на форуме не знали, что он Габриэль Хантер, и не имели ничего против него, и принимали его таким, какой он есть.
Он обратил внимание, что выкладывает посты на те же темы, что и некая Малышка Джорджи. И чем дольше он читал ее посты, тем больше убеждался, что она на его волне. Они начали общаться помимо форума. Но согласились придерживаться прежних правил и не сообщать о себе подробностей, так что Габриэль понятия не имел, как на самом деле зовут Малышку Джорджи и кто она такая. Но во время их ночных чатов чувствовал, что может говорить с ней обо всем на свете, оставаясь самим собой. И был уверен, что сама она с ним тоже раскрывается полностью.
Близилось время ланча, и может быть, у Малышки Джорджи найдется свободная минута? Габриэль очень на это надеялся, потому что знал: побеседовав с ней снова, почувствует себя человеком. Сейчас он остро нуждался в хорошей порции ее задорного сарказма, чтобы стряхнуть с себя мрачное настроение.
Он предупредил секретаршу, чтобы его не беспокоили в течение часа, и пошел в Суррей‑Киз. Там, в своем любимом кафе, заказал двойной эспрессо и, достав телефон, зашел на форум и открыл страницу с личными контактами.
И тут же увидел адресованное ему сообщение:
«Кларенс, привет, ты сейчас свободен?»
«Да. Я свободен».
В ожидании ответа Габриэль отпил кофе. И когда уже решил, что опоздал, и она ушла, на экране появилось ответное сообщение:
«Да, привет. Как твои дела?»
«Бывали и получше. А у тебя?»
«У меня все очень странно».
«Почему?»
И тут он вспомнил, как она писала, что неожиданно получила письмо от незнакомого нотариуса, который приглашал ее прийти к нему в офис, чтобы обсудить нечто для нее важное.
«Что произошло у нотариуса?»
«Я получила кое‑какое наследство».
«Это ведь неплохо, разве нет?»
«Речь о недвижимости».
«Не говори только, что это необитаемый остров! Или разрушенный замок, и тебе надо прожить там год в одиночестве рядом с жутким паучьим гнездом, прежде чем ты вступишь в права наследства!»
«Не совсем. Но спасибо, что рассмешил».
«В чем проблема с этой недвижимостью? Ремонт крыши требует целого состояния, или это совсем безнадежная развалина, пригодная только под снос?»
Последовала продолжительная пауза.
«Здание требует ремонта, но все не так плохо. Его завещал мне МОЙ ДЕД.
Как я могу принять что‑то от человека, который так обошелся с моей мамой»?
Пару месяцев назад Николь поделилась с ним историей своей семьи. Ее мать неожиданно забеременела, и, когда родители узнали, что ее партнер женат — хотя мама не подозревала об этом, когда начала с ним встречаться, — то, вместо того чтобы поддержать дочь, они выставили ее на улицу.
Габриэль знал, что его семья всегда готова оказать ему поддержку, и отец в глубине души печется только о его интересах. Поэтому его так потрясла истории Малышки Джо.
Он напечатал:
«Возможно, это с его стороны такая форма раскаяния. Пусть даже из могилы».
«Скорее дерзкая попытка купить мое расположение! Но помимо того, что купить его нельзя, он сильно с этим запоздал. Он заставил маму бороться за существование в совсем юном возрасте. Если я соглашусь принять наследство, я тем самым примирюсь с тем, что они натворили с бабушкой. Но я никогда не примирюсь!»
«А бабушка твоя еще жива? Может быть, тебе сходить проведать ее? Объясни ей, что ты чувствуешь».
«Не знаю. Если она и жива, я не могу представить, чтобы она попросила прощения. Кларенс, что это за мать, которая выбрасывает на улицу беременную дочь? Ведь мама не знала, что мой отец был женат, иначе никогда не стала бы встречаться с ним, не говоря обо всем остальном. Насколько я знаю, бабушка с дедом ни разу даже не видели моей фотографии, тем более не прислали ни одной открытки ко дню моего рождения».
«Может быть, они не знали, как наладить связь с твоей матерью?
Разыскать ее, конечно, не составило бы труда. А вот сломать лед и найти нужные слова… Иногда гордость очень мешает».
«Может быть. Но почему нужно было завещать недвижимость мне, а не маме? Я не вижу тут смысла».
«Джорджи, тебе правда лучше поговорить об этом с твоей мамой».
«Конечно. Но пока у нее телефон переключен на голосовую почту. Я знаю, что это странно, но мне хотелось обсудить это именно с тобой».
«Спасибо. Я рад быть полезен, чем могу. Для этого и существуют друзья».
Они и правда были друзьями. Пусть даже никогда не встречались, но он чувствовал, что их отношения более искренние, чем все остальные в его реальной жизни.
«Извини, что я расхныкалась».
«Все в порядке. Твоему деду следовало давно уладить ссору и гордиться твоей матерью, ведь она вырастила такую славную и достойную дочь».
«Потише, Кларенс, не то я не смогу протиснуться в двери кафе, когда соберусь уходить — меня так и распирает от самодовольства».
Кафе? Он, конечно, знал, что это нелепо — не единственное же это кафе в Суррей‑Киз, и также он понятия не имел, где работает Малышка Джорджи, так что в данный момент она могла находиться в какой угодно части Лондона, но тем не менее Габриэль помедлил и обвел взглядом зал на случай, если она окажется здесь.
Правда, всегда существовала возможность, что Малышка Джорджи могла оказаться мужчиной, но Габриэль так не думал. Не думал также, что она — скучающая пожилая домохозяйка, притворяющаяся молодой девушкой. Вот только что она проговорилась, что ее мать забеременела двадцать девять лет назад, а значит, ей примерно двадцать восемь. Как и ему самому.
