— Хорошо, хорошо. Только не сердись. Но ты и правда слишком надрываешься на работе. — Сьюзан сдвинула брови. — Что случилась, солнышко?
— Ты ведь знаешь, что я сегодня ходила к нотариусу.
— Да.
— Так вот, я получила кое‑какое наследство, — выдохнула Николь. — Только едва ли соглашусь его принять.
— Почему?
— Потому что это… «Электрический дворец».
В маминых глазах мгновенно мелькнуло понимание.
— А-а! Я все гадала, произойдет это или нет.
Так мама знала? Николь изумленно уставилась на нее.
— Он же должен был кому‑то его оставить. Ты — самая очевидная кандидатура.
Николь медленно покачала головой:
— Почему? Мама, я каждый день хожу на работу мимо «Электрического дворца», не представляя даже, что он имеет к нам отношение.
— Он и не имеет. Это была собственность Брайана, — произнесла Сьюзан. — Но я рада, что он, в конце концов, поступил как подобает и оставил его тебе.
— Мама, но ведь ты его дочь! Дед должен был завещать его тебе, но никак не мне.
— Мне кинотеатр не нужен. — Сьюзан вскинула подбородок. — Брайан давно сделал свой выбор: почти тридцать лет назад он решил, что я ему не дочь, а он мне, соответственно, не отец. Мне ничего от него не нужно.
Николь подалась вперед и сжала мамину руку:
— И ты еще удивляешься, в кого я пошла такая упрямая!
Сьюзан криво улыбнулась:
— Я догадываюсь.
— Я не могу принять это наследство, — повторила Николь. — Скажу нотариусу, чтобы он оформил документы на тебя.
— Ну нет, милая! Брайан оставил кинотеатр тебе, а не мне.
Николь пожала плечами:
— Хорошо. Тогда я продам его застройщику, которому он, кажется, нужен.
— И потратишь деньги на то, что сделает тебя счастливой?
Николь ответила абсолютно искренне:
— Да. Я буду очень счастлива отдать деньги тебе. Ты сможешь выплатить ипотеку, купить машину, поехать отдохнуть. Пора тебе уже наконец увидеть северное сияние — я же знаю, что ты об этом мечтаешь.
— Ничего подобного. — Сьюзан скрестила руки на груди. — Если эти деньги ты потратишь на то, чтобы уйти с нелюбимой работы, я буду счастлива.
Николь вздохнула:
— У меня такое ощущение, что это будут нечестные деньги. Разве я могу принять что‑то от человека, который так поступил с тобой?
— Мы обе унаследовали наше упрямство от Брайана, — сказала Сьюзан. — Я думаю, что, завещав тебе кинотеатр, он таким образом попросил прощения.
— То же самое сказал и Кл… — Но Николь тут же замолчала, поняв, что вот‑вот проговорится.
— Кл? — Сьюзан склонила голову набок. — И кто же такой этот Кл?
— Мой друг, — неохотно буркнула Николь.
— Друг мужского пола?
— Да.
— Это хорошо, — одобрительно кивнула Сьюзан. — Как же его зовут? Клифф? Клайв?
— Мам, мы просто друзья! — Она обожглась так сильно, что сделалась крайне осторожной.
— Тебе ничто не мешает снова начать встречаться, — мягко проговорила мама. — Да, последний раз твой выбор оказался неудачным, но это не должно тебя останавливать. Не все мужчины такие бесхарактерные эгоисты, как Джефф.
Проще всего было улыбнуться в ответ и сказать:
— Ну конечно.
Но Николь не намеревалась встречаться с Кларенсом. Даже если он и свободен, она очень боялась лишиться его дружбы.
— Так значит, ты выросла в Суррей‑Киз, да, мам?
— Только в те времена тут были сплошные склады и одинаковые стандартные домишки, а фешенебельные квартиры появились гораздо позже, — кивнула Сьюзан. — Мы жили на Мортимер‑сквер, в паре шагов от кинотеатра. Все те дома давно снесли, и район застроили заново.
— Что же ты ничего не сказала мне, когда я сюда переехала?
Сьюзан пожала плечами:
— У тебя как раз был трудный период. Здесь тебе понравилось, и ни к чему было грузить тебя моими воспоминаниями.
— Но значит, все это время я жила рядом с дедушкой и бабушкой? Я могла каждый день встречать их на улице и даже не подозревала, что это они.
— Твоя бабушка умерла десять лет назад, — сказала Сьюзан. — Они переехали с Мортимер‑сквер и поселились на другом конце Суррей‑Киз, так что ты едва ли видела даже Брайана.
— А тебе приходилось работать в вашем кинотеатре?
— В подростковом возрасте, — ответила Сьюзан. — Сперва билетершей, потом кассиршей, а потом в кафе. Могла подменить любого работника.
— Значит, в конце концов ты стала бы управляющей, если бы не родилась я? — Николь почувствовала себя виноватой.
— Твое рождение, — сказала Сьюзан твердо, — это самое лучшее, что случилось в моей жизни. За все годы ты дала мне больше радости, чем кто‑либо или что‑либо еще. Я ни секунды ни о чем не жалела.
Николь заморгала, чтобы удержать подступившие к глазам слезы.
— Я очень тебя люблю, мам. Я не хотела напоминать тебе о плохом.
— Я тоже тебя люблю, и ты ни о чем плохом мне не напоминаешь, — сказала Сьюзан. — Давай теперь уже что‑нибудь закажем. А потом обсудим план действий и как тебе лучше всего к нему приступить.
Порция пасты и бокал красного вина окончательно помогли Николь взбодриться.
— На сайте «Суррей‑Киз» очень много всего написано про кинотеатр. Одних фотографий целое множество. — Николь нашла несколько в своем мобильном и показала матери.
— Я родилась в шестьдесят пятом и не помню то время, когда он назывался «Курзал», — сказала мама. — Но вот начиная с семидесятых я помню его очень хорошо. Я помню, какие очереди выстраивались на диснеевские фильмы, все мы тогда увлекались «Бриолином», были без ума от Джона Траволты и хотели походить на Сэнди и быть одной из «Пинк‑Лэдис». Помню, как я пыталась провести своих подружек на «Лихорадку субботнего вечера», хотя по возрасту нам было рано, но Брайан нас заметил, привел в свой кабинет и там кричал, что из‑за нас у него отберут лицензию.
— Значит, было и что‑то хорошее? — спросила Николь.
— Хорошее всегда есть, если как следует вспомнить.
— Я помню, как ты меня маленькую водила в кино, — сказала Николь. — Но в «Электрический дворец» ни разу.
— Да, в «Электрический дворец» мы не ходили, — спокойно ответила Сьюзан. — Я несколько раз собиралась. Но раз Брайана и Пэнси не смягчили твои фотографии, которые я посылала им после каждого твоего Рождества и дня рождения, вряд ли они бы обрадовались тебе при встрече, а я не хотела, чтобы ты из‑за них плакала.
